Нет, щи точно не могли быть отравлены. Она слишком хорошо относится к ее отцу и никогда на свете не пожелала бы его смерти. Ну да, это из-за нее он рвет жилы и работает днями и ночами, и она благодарна ему, и когда найдет себе другого дурака, побогаче, поможет своему Неустроеву с хорошей, высокооплачиваемой и непыльной работой. В ушах Тины зазвенел голос Ларисы: «Вот как поднимусь на ноги, про него не забуду. Постараюсь для него работу хорошую найти. Непыльную. Он вообще-то мужик неплохой, добрый. А вот ты – сучка редкая».

Успокоившись, что кастрюля со щами не представляет для нее угрозы, она достала из микроволновки тарелку и принялась за еду.

И вдруг в какой-то момент поняла, что абсолютно счастлива. Как никогда. И что теперь все в ее жизни будет хорошо. Очень хорошо. И влюбляться она больше ни в кого и никогда не станет. Она больше никогда не будет дурой. Ведь все влюбленные – дуры. Хоть малолетки вроде нее, хоть взрослые. Любовь – это зависимость. А она хочет жить, как Ларка. Без любви. Свободная, сильная, богатая. Вот только так и надо.

После обеда она помыла посуду, сложила в буфет. Вытерла стол. Вернулась в свою комнату. Так захотелось сделать что-то хорошее.

Она достала из сумочки две тысячи рублей и положила в платяной шкаф в спальне Ларисы и отца. Пусть Ларка порадуется, купит себе что-нибудь. А больше она положить туда, в общий семейный котел, просто не может. Это будет выглядеть подозрительным. Если отец заметит, что денег прибавилось, то все равно не станет спрашивать, откуда они. Он вообще мало задает вопросов. Ларка же подумает, что эти деньги положил отец.

Тина снова вернулась к себе в комнату. Достала телефон и некоторое время держала в ладони, настраиваясь на предстоящий разговор. Хотя какой это разговор. Так, приглашение на казнь (она собирается звонить Казанцеву).

– Если ты не дурак, то сделаешь все так, как я скажу… Куй железо, пока горячо.

Она тряхнула волосами, выпрямилась, как если бы ее в это время мог кто-то увидеть, внутренне собралась и набрала номер. Услышав длинный гудок, почувствовала сильнейшее волнение.

– Алло? Здравствуйте. Это Тина. Мне надо с вами встретиться. Это срочно.

22

18 июня 2010 г.

Лиза изучала копии многочисленных экспертиз, которые ей помог раздобыть Мирошкин, Глафира мыла полы в офисе.

– Я вообще уже ничего не понимаю, и куда она могла деться?! – Глафира, перемещаясь по кабинету на коленях, почти с нежностью протирала каждый уголок драгоценного паркетного пола влажной тряпкой. Чтобы не поручать уборку чужому человеку, который, по мнению Глаши, просто недопустим в Лизиной конторе, она предложила хозяйке свои услуги и взяла все хозяйство на себя, о чем еще ни разу не пожалела. – Как сквозь землю провалилась.

– Глаша, не сыпь мне соль на раны… Ты не представляешь себе, насколько я чувствую себя виноватой, – простонала Лиза, с трудом подавляя в себе желание скомкать разложенные перед ней бумаги. – У меня такое чувство, что мы вообще занимаемся не тем и не там ищем убийцу девочек. Результаты экспертизы таковы. Обе девочки отравлены одним и тем же препаратом – адинилом. То, что их никто насильно не заставлял пить эти яркие желтые капсулы, – очевидно, поскольку отсутствуют следы борьбы или какого-либо насилия. Больше того, на тот момент, когда Мила или Тамара принимали эти «витамины», в квартире никого посторонних не было. Во всяком случае, в их квартирах не обнаружили отпечатки пальцев посторонних людей. Разве что старый след на дверных ручках и кранах в ванной комнате в квартире Казанцевых, но идентифицировать его просто невозможно, поскольку родители Милы не могут вспомнить, что у них в последнее время был кто-то чужой. И гостей тоже не было. Может, к Миле действительно кто-то приходил, но этот «кто-то» не был Сыровым, это точно.

– Послушай, мы просто не запоминаем приходящих к нам людей. Может, какой приятель отца или подруга матери зашла на чашку чая, сходила в туалет, вымыла руки, схватилась за ручку двери. Так разве ж ее кто запомнит?

– Да, важная деталь – отпечатки пальцев принадлежат мужчине.

– Так бы сразу и сказала. Тем лучше – круг суживается. Надо просто хорошенько все вспомнить. И это, заметь, в их интересах. – Глафира туго отжала тряпку и снова поднырнула под письменный стол, за которым сидела Лиза.

– Глашка, тебе худеть надо, а то в следующий раз не поместишься под столом… Я имела в виду, что даже одна твоя рука не поместится… Хватит уже есть пирожки, прекрати их печь, поняла? А то и Адам твой скоро поплывет, и будете толстые, неуклюжие, вас выгонят с работы. Вот я, к примеру, точно не стану держать у себя такую приметную, огромную и неповоротливую помощницу.

Глафира, раскрасневшаяся, растрепанная, поднялась во весь рост и, насупившись, уставилась на Лизу.

– Так увольняй! – сказала она со слезами на глазах. Потом неожиданно швырнула тряпку на пол и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Лиза, не ожидавшая такой реакции на в самом деле грубоватую шутку, почувствовала, как краснеет. Ей стало стыдно за то, что она практически ни за что обидела Глашу. Человек, стараясь изо всех сил, насколько ей позволяла ее комплекция, забралась под стол, чтобы промыть там каждый сантиметр пола, а она, вместо того чтобы вообще на этот момент выйти из кабинета, чтобы не мешать ей делать уборку, нахамила.

– Господи, Глаша, прости меня! – Лиза вскочила и бросилась вслед за ней. Она нашла ее в кухне. Та стояла, отвернувшись к окну, и по щекам ее текли слезы.

– Ты что, обиделась? Ну, прошу тебя, не нужно! Я как раз меньше всего хотела тебя обидеть. Напротив, мне не безразлично твое здоровье, понимаешь? И если ты не станешь следить за собой, то заболеешь, я вот о чем. Твои сосуды… В них много холестерина, понимаешь? Тебе по утрам надо натощак выпивать стакан воды с лимонным соком. Это непременно… И примерно раз в месяц чистить сосуды… Вот, я даже записала специально для тебя!

Лиза метнулась обратно в кабинет, нарыла там свои записи и вернулась в кухню, потрясая густо исписанным листком:

– Вот, слушай… 4 части цикория, 2 ч. семян льна, 5 ч. шелковицы, 3 ч. листа грецкого ореха, 3 ч. росянки, 5 ч. бессмертника, 4 ч. цветков боярышника, 2 ч. пустырника, 3 ч. крапивы. Залейте 1 ст. ложку этого сбора 0,2 л воды и прокипятите. Принимайте по трети стакана 3 раза в день за 30 минут до еды в течение 30 дней.

Глафира повернулась, вырвала из ее рук листок и пробежала взглядом:

– Цикорий. И где я тебе его возьму? – Слез как и не бывало.

Лиза обняла ее.

– Ну вот и славно! Помирились. Ты пойми, в нашей работе нам просто нельзя ссориться. Давай лучше думать, где искать Тину. Никогда себе не прощу, что вовремя не встретилась с ней и не допросила. Вот со всеми поговорила, а ее оставила на потом.

Она вздохнула с облегчением, успокоившись, что Глаша на нее больше не сердится, и поняла, что очень привязалась к ней за последний год и что вообще не представляет себе работу без нее, без ее помощи и поддержки. Ведь, если разобраться, то, помимо того, что она моет полы в конторе, готовит кофе и печет пирожки, она вплотную занимается и расследованием, встречается со свидетелями, сидит в засаде, занимается документацией и сбором информации… Словом, Глафира – просто незаменимый и очень надежный помощник, к тому же – верная подруга. И вот ее-то, склонную к полноте, она сейчас так унизила.