Лашман услышал шаги и оглянулся – к нему спешил Чаглави.

– Владыка, Дневные снимаются с лагеря! – сообщил юноша.

Лашман кивнул. Что говорить? Лазутчики следят за южанами. Каждое утро одно и то же – каждое утро отряд за отрядом снимаются с лагеря и выступают к Маршате, тогда как арьергард занят разборкой башен…

Завтра в это время с лагеря снимутся две армии. Пойдут навстречу друг другу и встретятся. Король прислушался к себе. Боится ли он? Пожалуй, да. Колдуны – все из-за них.

– Хорошо, – спокойным голосом ответил Лашман. – Чаглави, узнай, как продвинулись шерваны.

– Они вчера достигли долины, владыка. – Голос паренька прозвучал удивленно. – Они готовы.

Лашман задумался: разве ему докладывали? Наверное, раз у Чаглави такое лицо. Надо же, король позабыл…

– Хорошо, – снова сказал король. – Напомни Дземдару, чтобы приказал людям выспаться ночью. Пожалуй, мы выступим даже до рассвета.

– Да, владыка.

Завтра, подумал Лашман. Все решится завтра… а он не может даже отдать нового распоряжения. Все подготовлено. Все рассчитано. Все спланировано заранее – колдунами! Ему, королю Ночи, остается лишь ждать. И видит Мрак, как это тяжко!

Сутки спустя в это время король Лашман ехал на черном ангварге во главе тяжелой кавалерии на север – навстречу армии Дня, которая только-только начала сниматься с лагеря. Дрожь под ногами стихла, шерваны затаились в глубине, ожидая приказа. И на душе короля было легко и спокойно. Окончилось тягостное ожидание – теперь не в его власти изменить что-либо. Остается только повести войско в бой. Это очень просто – куда проще, чем обходить каждое утро невысокие стены Маршаты.

* * *

Старейшины, возглавляющие войско Дня, были, конечно, удивлены, когда дозорные доложили, что путь преградила королевская армия. Лашман с холма глядел, как останавливаются передовые колонны, как сбиваются с шага и растекаются по широкой равнине. Король улыбнулся, представляя, как, должно быть, растеряны сейчас полководцы южан… Но, надо отдать должное старым пентюхам, они без промедления начали действовать. Передовые колонны, хоть и теряя строй, двинулись на фланги, чтобы освободить равнину новым полчищам.

Интересно, о чем сейчас спорят между собой морщинистые старцы? Что думают об отчаянном маневре Ночных?

Армия Лашмана расположилась у южного края равнины, за спиной у Ночных были холмы, за которыми могло скрываться любое войско. Дневные видят перед собой армию Ночи – она не настолько велика, чтобы испугать старейшин, которые привели двадцать тысяч соотечественников. Но южанам неведомо, что за холмами никого нет. Что предпримут Дневные? То есть выбора у них нет – разумеется, старейшины примут бой… Вон уже выдвигаются в первую линию черные колонны ревнителей – эти нанесут первый удар. Лучшие воины строятся во второй линии, там поблескивает полированная медь доспехов.

Андарах сказал, что не пустит в ход магию до тех пор, покуда не убедится, что ревнители уничтожены. А уж что черные плащи пойдут в бой первыми – не сомневался никто… Фанатики мешают всем – старейшинам, колдунам… всем!

Лашман дал приказ – первой линии выступать. Пусть Дневные поторопятся, пусть окажутся вынуждены делать ответный ход. Король Ночи не даст старейшинам посовещаться, Дневным придется вступать в сражение с марша.

Чаглави умчался передать приказ пращникам. Король оглянулся – Андарах Луми, огромный, мощный, замер, разглядывая армию Дня сквозь странную коробочку. Позади великана расположились другие колдуны. Все закутаны в просторные белые накидки, полы топорщатся, обрисовывая контуры волшебного оружия…

– Я дал приказ пращникам начинать, – бросил Лашман, – хочу поторопить старейшин Дня.

– Хорошо, – коротко отозвался Андарах, не отрываясь от своего амулета.

– Когда ревнители пойдут в атаку, я раздавлю их кавалерией, – пояснил король. – Но все войско южан мне не по силам.

– Едва ты покончишь с ревнителями, случится чудо, – заверил Луми. – Не забудь, Дневных должно уцелеть хотя бы небольшое количество, чтобы было кому поведать на юге о чудесах Ночи. Нападай смело.

– Я верю тебе, колдун. Прощай. Если Тьме будет угодно, мы встретимся после битвы.

Король кивнул и, не оборачиваясь, быстро пошел по склону – в тень, где собрались дружинники. Ангварги волновались, переступали когтистыми лапами, хрипло сипели друг на дружку – чуяли скорую битву. Пять сотен отличной кавалерии – лучшее, что могла выставить Ночь…

По рядам воинов прокатилась дрожь. Здесь, внизу, Лашман не мог видеть, как сходятся первые линии армий Дня и Ночи, но прекрасно представлял, что происходит. Если сражаешься год за годом, сражаешься часто – начинаешь замечать: все битвы похожи одна на другую. В сущности, жизнь благородного воина – одна долгая битва, которая изредка прерывается менее значительными событиями… Эта битва идет и идет, всегда одинаково, всегда…

Сейчас пращники рассыпаются цепью, выдвигаются вперед и начинают пускать окатыши. У Дневных нет кавалерии, так что пращникам не приходится опасаться быстрого нападения, они действуют спокойно и размеренно. Раскручивают оружие и шлют первые снаряды. Ревнители плохо вооружены – им, конечно, выдали легкие щиты из расколотых джудовых стержней, сплетенных крест-накрест, но фанатики не умеют держать строй. Джудовые щиты хороши, но нужно уметь ими пользоваться… Фанатики не умеют. Зато сгрудились они кучно, а черные плащи хорошо выделяются на выгоревшей под солнцем равнине. Сегодня пращники снимут обильную жатву. Скоро южане не выдержат обстрела и бросятся на пращников, удаляясь от плотных рядов ополчения… которое, кстати, еще не успело выстроиться… Когда ревнители оторвутся от главных сил – придет черед Лашмана с его кавалерией.

Король тяжело взобрался на черного ангварга. Глядевшие на повелителя дружинники тоже зашевелились, стали взбираться в седла. Ангварги зашипели еще более злобно… Отряды пехоты перед всадниками уже расходились в стороны, показался Чаглави, юноша летел, подгоняя скакуна, из-под тяжелых лап вздымались тучи пыли.

Перед королем Чаглави осадил ангварга и обернулся, указывая рукой:

– Владыка, они… они уже… колеблются.

Лашман кивнул и медленно потянул из петли на поясе длинный меч. Зубы бейраха мелко отстукивали дробь по бляхам пояса…

* * *

Кавалерия неспешно двинулась за Лашманом. Ближайшие сподвижники, самые тяжелые и сильные воины, привычно занимали места рядом с королем, остальные пока ожидали – Ночные выстраивались клином, чтобы атаковать. В задних рядах ангварги пока что переступали лапами на месте и шипели друг на дружку, вытягивая шеи, а острие боевого строя уже приобрело очертания.

Лашман видел спины воинов второй линии, верховых и пеших вперемежку – они расступались, открывая дорогу отборной дружине. В просвете показались пращники – эти пятились, не прекращая пускать снаряды в Дневных. Протяжно взвыли раковины, стрелки развернулись и рысцой припустили в стороны, пращники оттягивались вправо и влево перед массой ревнителей, которые бросились толпой в атаку.