Оставив машину за два квартала от «Конгресс-отеля», Олин Феннер направился к гостинице. Его охватило чувство беспокойства и тревоги. Дорога вымотала его, а в голове стоял шум. За вчерашний день слабостей он расплачивался сегодняшним бессилием и тем, что он еще ни о чем не знал.

Солнце взошло. Стрелки часов на башне у площади показывали шесть сорок утра.

В голове был полный сумбур, и Феннер не пытался сосредоточиться. Он знал одно, что необходимо быть крайне осторожным и найти Криса, а Крис знает, что нужно делать.

За время своего бегства от Чарли Феннер научился быть осторожным более, чем кто-либо другой. Он чувствовал себя виноватым, он хотел сам, один, исправить все ошибки.

Город просыпался, торговцы открывали свои лавки, солнышко начинало припекать. Мир жил, как мир, и ничто не предвещало беду.

Феннер подошел к отелю и свернул в ворота. Серый квадратный и мрачный двор мирно дремал. Сюда еще не заглянуло солнце, и клумбы были покрыты дымкой. Он остановился посредине двора и осмотрел окна. Когда его взгляд дошел до окон номера Криса, Феннер вздрогнул. В рамах не было стекол, стена была покрыта копотью, вместе занавесок черное пространство. Он заметил, как в окне промелькнула чья-то фигура, и понял, что искать Дэйтлона в отеле по меньшей мере глупо.

Феннер не мог действовать и предпринимать какие-то шаги без информации. У него оставался один единственный шанс что-нибудь выяснить.

Не задумываясь об опасности, Феннер вошел в двери черного хода и прошел через узкий коридор к дверям, выходящим в холл отеля.

Перед тем как войти туда, он выглянул. Тихо и спокойно. Феннер выскользнул в зал первого этажа и небрежной походкой направился к портье.

Пибоди увидел его издали и напрягся. Он не знал, как поступить. В отеле полиция, и если они ищут его, то Пибоди может лишиться работы, но он и так ее лишится за подлог. Уж лучше до конца оставаться на стороне этого парня, который всегда щедр и приветлив по отношению ко всем ребятам в отеле.

– Мистер Смит, вам надо уходить! – встретил его Пибоди предостережением.

– Отвечай на мои вопросы, Пибоди, и быстро.

Феннер положил сотню на стойку.

– В отеле полиция, сэр. Шериф и еще двое. Один не местный. Но судя по тому, что Уэбстер перед ним змеей стелется, то значит высокая шишка из округа.

– Где они?

– В тридцать третьем номере.

– Кто его поджег?

– Думаю, что я его видел. Какой-то тип выходил через черный ход в первом часу и тащил на себе человека. Было темно и я не мог ничего разглядеть, но это он сказал, что в номере пожар.

– Кто-нибудь пострадал?

– Нет. Вашего человека удалось спасти и его отправили в больницу. А к утру сюда нагрянули полицейские.

– Они допрашивали тебя?

– Нет еще.

– Говори, что нас было двое, и мы сняли все номера, один остался здесь, а другой уехал.

– Нет, сэр. Они знают, что приехали четверо. Им сказал об этом швейцар. Он также сказал им, что все сидели в ресторане.

– Они допросили официанта?

– Ресторан закрывается в два часа ночи. Официант спит. Они узнали его адрес и направили к нему сержанта Барда. Тот еще головорез. Тедди и так трепач первостепенный, а от Барда никто ничего не утаит. Кулаком вышибет.

– Легавые знают про больницу?

– Боюсь, что они там уже побывали. Мне очень жаль, сэр. Но ваш приятель у них в лапах, они ищут остальных.

– Я могу доверять тебе, Пибоди?

– Мне можете. Легавые на меня не очень нажимают, у меня зять работает в прокураторе.

– До которого часа ты дежуришь?

– До девяти.

– Что потом?

– Иду спать.

– Придется потерпеть. Днем приедет один из наших с друзьями. У меня есть дела в городе, ты должен его предупредить. Он подъедет на «паккарде» вишневого цвета. Высокий блондин.

– Я помню его.

– Подежурь у отеля. Тут наверняка устроят ловушку. Как только машина подъедет, предупреди его об опасности и скажи, чтобы ждал меня в скверике у церкви. Я сам к нему подойду. Возможно, что тебе придется позаботиться о его друзьях. Но это необходимо сделать.

– Я знаю, как мне его перехватить, сэр. Будьте уверены, я это сделаю.

– Прощай, Пибоди.

Феннер вынул портмоне из кармана и положил на стойку.

– Это все твое, мне они больше не понадобятся.

Пибоди был тронут. Ему часто давали деньги, и часто давали много денег, но никогда ему не предлагали все!

Феннер не упомянул, что в заднем кармане брюк лежал еще один бумажник и не менее пухлый, чем тот, что он выложил сейчас перед портье.

– Еще, сэр. Два слова. Бард отправился домой к официанту, а я точно знаю, что он отправился ночевать к певичке из нашего кабака. Я видел, как Тедди садился в се машину. Сколько вас было и ваши лица запомнил только он. Остальные ничего утверждать не смогут.

– Где она живет?

– На Грайвер-стрит. Вниз по реке, третья улица, дом 66, второй этаж. Ее зовут Гленда.

– Я понял, Пибоди.

Когда Феннер повернулся к выходу, он увидел спускающегося по лестнице шерифа в сопровождении полицейских и штатских. Острые бегающие глазки вызывали дрожь. Феннер понимал, что если попадет в руке к этой лошадиной морде, то выскользнуть будет трудно. Их взгляды встретились на одну секунду. Феннер быстрой походкой направился к выходу.

Заместитель окружного прокурора по надзору за работой правоохранительных органов прибыл в Хендерсон в шесть десять утра. Он был очень взволнован и, несмотря на голод, направился сразу к шерифу Уэбстеру.

Шериф наводил порядок в участке. Его подчиненные чистили ботинки и пуговицы, жена шерифа мыла полы в участке, двое полицейских драили окна.

Уэбстер вышел навстречу высокому начальству при полном параде.

– Мне очень жаль, мистер Халстон, что пришлось потревожить вас в такую рань. Я не думал, что вы сами приедете к нам.

– Нет, Уэбстер, это уже политическое дело, – сказал Халстон. – Когда в нашем округе случается событие, которое будет иметь резонанс во всей стране, мы должны быть готовыми к любым подвохам со стороны прессы и ФБР. Окружной прокурор трижды прав, что не захотел вызывать агентов федеральной полиции. Когда до них дойдет дело, мы успеем составить здесь красивый отчет. Я не хочу, чтобы человек, которого на третий срок выбрали шерифом, выглядел бы идиотом перед всей страной.

Уэбстер покраснел, на лбу выступили жили. Был бы на месте этого парня кто-нибудь другой, он выбил бы ему зубы. Шериф огляделся по сторонам и убедился, что их никто не слышит.