В то же время комитет предложил капитану корпуса горных инженеров Романовскому (третьему), командированному на Волгу и в Предуралье на поиски каменного угля, внимательно следить при ведении работ за признаками нефтеносности, определять место для специальной скважины под разведку нефти. Кстати, Гельмерсен побывал на месте, у Романовского, и опубликовал в 1865 году в третьем номере «Горного журнала» свое заключение: только у Сергиевска на реке Сек мажет быть и можно поискать нефть. И больше нигде в Центральной России.

Точку зрения Гельмерсена веско подтвердил своими работами инженер Васильев, в то же время, что и Романовский, по поручению оренбургского генерал-губернатора проводивший разведку на уголь. На берегу реки Белой — в деревне Яшбикардак, в месте, указанном еще Лепехиным как перспективное на поиски нефти, были пройдены штольни, несколько шахт и пробурена скважина. Именно в том месте, где пузырились нефтяные ключики, описанные Иваном Лепехиным, горные выработки Васильева подсекли несколько тоненьких выклинок угольных пластов. Гельмерсен открыто торжествовал, и совсем не к месту в нашем уже веке выяснилось, что здесь мы имеем место с обычной ошибкой в диагностике породы. Васильев назвал каменным углем маломощные пластики асфальта. Можно предположить, что ошибся геолог из-за твердой убежденности, что нефти здесь быть не должно; думал он так не без глубокой веры в авторитет Гельмерсена.

Кто знает, как было все на самом деле?

Во всяком случае, находка «каменного угля» у деревни Яшбикардак послужила немаловажным «подтверждением» позиции тех, кто полагал поиски нефти здесь бесперспективными.

И уже ничего не смогло изменить мнение Романовского вопреки Гельмерсену (третьему), после проведения своих работ на каменный уголь возле Сергиевска и по другим местам Самарской луки, результаты которыя подтвердили, что нефть здесь искать следует.

Пока ученые набирали аргументы и факты, в своих дискуссиях апробировали их, будоражащие слухи о сказочных барышах американских нефтепромышленников не давали покоя русским предпринимателям.

«Горный журнал» в седьмом номере 1867 года поместил отчет подполковника горной службы Еремеева о поиске им нефти. Особое внимание в нем заслуживает описание второй после Надыра Уразметева попытки промышленного освоения гудронных песчаников. Он обнаружил залитые водою три шахты и буровую скважину. Работы эти были предприняты в прошедшем году бугульминским помещиком Н. Я. Малакиенко с целью открытия благонадежного месторождения нефти. Но, к сожалению, по причинам, от него не зависящим, буровую скважину пришлось оставить на глубине 14 сажен. По журналу: «…шахты густо пропитаны нефтью. Но собрано всего двадцать ведер ее… На откосе ручья, в сажени от уровня воды вытекал ключ нефти и серы. Он образовал пропластки и отдельные неправильные гнезда вязкого асфальта иногда до пуда весом. Месторождение это заарендовано у крестьян г. Малакиенко на 12 лет. Он добыл здесь более 2000 пудов асфальта, из которого получал превосходного качества керосин…»

Вот он, характернейший момент!

Пока ученые мужи горного ведомства терзались сомнениями, поисками несомненных доказательств — есть ли здесь крупные залежи нефти, близко или глубоко они залегают, предприимчивые люди уже стремились пробиться к ней, запустить в хозяйственный оборот, и, естественно, получить от нее прибыль.

Только прибыток далеко не всегда покрывал огромные расходы на разведку и разработку мелких залежей. Вот и доход Малакиенко от полученного им «превосходного качества керосина» далеко не уравновесил затраты его на проходку штольни, шахт, ведение бурения. Малакиенко разорился.

Пожалуй, разорение этого подвижника российской нефтепромышленности, в непосильных потугах попытавшегося в одиночку разрешить все проблемы урало-волжской нефти, было практически неизбежно.

Подать руку помощи начинающему нефтепромышленнику решился Г. Д. Романовский (третий), успевший к тому времени съездить в США, изучить тамошние месторождения нефти. Он предлагает правительству «помочь предприятию г. Малакиенко казенными средствами», поскольку у того уже вчистую на осталось средств на ведение разведочных работ, а станки установлены в перспективных местах. Удача придет, надо только углубить скважины, убеждает Романовский. Что же до нахождения средств на продолжение поисков, то он предлагает тратить казенные средства лучше на них, нежели на дорогостоящие командировки инженеров в Америку.

Вроде бы убедительно звучали доводы Романовского, настолько убедительно, что нашелся промышленник, решивший и рискнуть заложить разведочные скважины на выходах отложений верхнего девона по берегу реки Ухты напротив устья ее притока Нефть-Иоль. И привалила удача рисковому купцу М. К. Сидорову. В первой же скважине был им получен приток и нефти, и газа.

Казалось бы, удача Сидорова должна была радикально повлиять на темпы разведки, ведь прогноз Романовского блестяще подтвердился. И действительно, вроде бы что-то стронулось. В 1865 году горное ведомство решилось наконец-то заложить проходку двух глубоких скважин для поисков каменного угля и оценки нефтеносности глубоких горизонтов в зоне Самарской луки. Да не судьба была найти тогда здесь нефть. Зааварилась скважина, хотя и достигла самых больших в ту пору глубин в России, пройдя 446 метров. Через много лет стали бурить глубже и оказалось — до нефти еще столько же. Сказалась эта неудача сокрушительным ударом по аргументации Романовского в глазах руководителей казенной геологии в России. Кстати, вскоре ее главой был назначен уже знакомый нам Гельмерсен, верно убежденный в том, что нефти в России, кроме Баку, нет и тратиться на поиски ее в других местах поэтому просто безрассудно.

Тем не менее находились рисковые предприниматели, искавшие нефть на свой страх и риск. Двое из них — Некернов и Попов — облюбовали места, указанные еще Лепехиным у Ишимбая и Копсягулово. Арендовав землю у башкир, они принялись копаться в песчаниках, пропитанных здесь нефтью и гудроном. Отсутствие значительных средств, возможности вести достаточно глубокое бурение, обусловили провал и этой попытки.

Такой результат сильно никого не удивил.

Ученые геологи сразу же припомнили десятилетней давности малоутешительный опыт разведок Малакиенко, который пытался найти нефть в похожей геологической обстановке. Потому неудача Некернова и Попова была определена ими как естественный итог бесперспективных поисков в заведомо неблагонадежном месте.

Такое вот бесстрастное резюме на крах надежд и разорение энтузиастов.

И даже предпринятое в 80-х годах блестящее по тщательности, замечательное по тонкости наблюдений и эффектности выводов исследование профессора А. П. Павлова, доказавшего, что почти все известные нефтепроявления Заволжья и Южного Урала приурочены к огромному вертикальному разлому в земной коре, по которому, как писал он, «…нефть и асфальт проникли извне, найдя себе путь на поверхность из глубины по трещинам пород… в те породы, строение которых допускало такое проникновение…», не изменило позиции официальных кругов.

Ну и что, сказал приехавший из Петербурга проверить доводы Павлова виднейший тогда специалист Геологического комитета С. Н. Никитин, после того как внимательно просмотрел предъявленные ему доказательства, — есть эти ваши трещины. Да, действительно, признаки нефти, лепешки гудрона встречаются здесь в земных слоях разной древности. А промышленной нефти в этих местах все равно нет. Потому что быть не должно. И все тут. Сильна оказалась традиция, заложенная Гельмерсеном.