— Мне кажется, у вас не будет больших затруднений вернуться домой, ну, в ваш мир.

— Вернуться, нет. Прийти... — Мариан пожала плечами. — Мы должны знать, где нужна наша помощь, прежде чем мы можем отправиться в поход. Но если уже проложен путь, вернуться обратно достаточно легко.

Мэт только сейчас понял, что Робин Гуд сам был волшебником. Ну конечно, так оно и должно было быть.

— А вы по-прежнему служите своему королю, хотя он и отсутствует?

— О, как я погляжу, ты хорошо знаешь наши истории. Да, мы долго служили Ричарду Львиное Сердце и помогали собирать пенсы с бедняков и драгоценности с богачей для его выкупа. Вот и работали, и охраняли его людей до тех пор, пока короля не вернули в Англию и не сбросили с трона его регента Джона.

Между прочим, Скотт описал все это гораздо лучше, чем мог рассказать Мэт. И при бесконечности вселенных все, что Скотт вообразил, должно было произойти обязательно, хотя бы в одной из них.

— По-моему, вы удалились от дел на то время, пока был жив Ричард?

По лицу Мариан пробежала тень.

— Он щедро наградил моего Робина: вернул ему семейные поместья и добавил еще два, отобрав их у людей, которые вступили в союз с Джоном. Но шерифа Ноттингема он не наказал, заявив, что тот лишь подчинялся приказам своего господина и выполнял свой долг.

— Он оказался немного близорук.

— Да, он был таким во многих делах. Через несколько месяцев мы увидели, что в нем не было истинной любви к Англии. Ричард сразу же стал требовать выплаты долгов со своих вассалов, ему нужно было все больше и больше золота, чтобы снова пуститься в свои приключения. И через год его уже не было в стране, и Джон снова стал регентом.

— Я знаю. — Мэт покачал головой. — Помимо прав престолонаследия, Ричарду следовало бы все же знать лучше характер своего братца.

— А его это на самом деле не беспокоило. — В голосе Мариан появились жесткие нотки. — И снова по приказу Джона шериф начал преследовать Робина — то споры из-за границ владений, то налоги по любому поводу, но в общем-то для Робина он был не больше, чем назойливая муха. Но он мог бросить друзей Робина в темницу по ничтожному поводу, и он охотился за любым из них, чтобы поймать на браконьерстве и предать смертной казни.

— Но Робин не допустил этого, не так ли?

— Он выступил против шерифа во всеоружии и вырвал своего друга из Ноттингемской тюрьмы. После этого Джон объявил его вне закона, обвинив в том, что он пошел против королевского указа, и мы с Робином снова оказались в лесах, а все наше имущество и поместья были конфискованы. Но старые соратники Робина стали возвращаться в лес один за другим, и мы решили преследовать шерифа точно так же, как в старые времена. А потом Ричард умер.

— В бессмысленной драке, — покачал головой Мэт.

— По чистой случайности. Ему всегда удавалось ввязываться в бессмысленные драки. Прекрасный, благородный рыцарь, но никудышный король, — согласилась Мариан. — Англия для него была всего-навсего денежным мешком. И ко времени своей смерти он успел выбрать из него все деньги. И Джон стал королем.

— А вы решили остаться в лесу, — добавил Мэт.

— Нам пришлось это сделать. — Мариан снова повеселела. — Мы преследовали Джона до самой его смерти. Робин собрал всех дворян, недовольных своими пэрами, и всем было известно, что на сторону Джона встанут лишь немногие, если он вдруг попытается выступить против любого из нас. И дворяне заставили его подписать Великую Хартию, признававшую их права. Это был самый счастливый миг в жизни Робина. Он так гордился этим.

— Великая Хартия, — пробормотал Мэт. — Воистину, она была великой.

— Хотя Джон и не был склонен даровать ее. — Мариан махнула рукой, как бы отметая возражения Мэта. — Джон ничем не задабривал своих пэров, а только давил на них, даже несмотря на то что сам часто понимал, насколько безрассудны его попытки тиранить подданных. Но настал и его час. И Джон умер, а его наследники должны были восстановить Робина в правах на поместья.

— Робин их принял? — нахмурился Мэт.

— Нет, потому что он видел, что простой народ заживет с Эдуардом хорошо. А потом эльфы предложили ему жизнь, которая будет длиться до тех пор, пока не протрубят трубы Страшного Суда, и работу, которая не оставит ему ни единого свободного дня.

Мэт покачал головой:

— Жестокий выбор — либо семья, либо карьера.

— Да, но эльфы пообещали даровать столь же долгую жизнь всем его людям. — Мариан подняла вверх палец. — И с тех пор еще ни один из нас не умер, хотя нам наносили жестокие раны, и мы мучились от страшных болей, пока не появлялись эльфы и не вылечивали нас. Но каждый поправлялся и снова горел желанием защищать простых людей.

— Но я думал, что эльфы покинули Англию!

— Это ничего не значит. Существуют другие Англии, их так много, что невозможно сосчитать. Так что где-то всегда будет существовать Шервуд, а эльфы и веселый народец будут в нем жить.

— Очень приятно узнать это, — ухмыльнулся Мэт, — тем более сейчас.

— Да, сейчас.

С веселой улыбкой к ним подошел сэр Ги. На его плече восседал эльф.

— Приближается ночь, а вместе с ней и угроза колдовства. Тебе не трудно будет пойти и понаблюдать за их увертками и колдовством? Тогда завтра мы сможем спланировать их разгром.

У Мэта кровь похолодела в жилах, но он нашел в себе силы и кивнул. Выдавив из себя подобие улыбки, он последовал за сэром Ги к оборонительным сооружениям. Мариан пошла вместе с ними, и через несколько шагов Мэт увидел, что к ним присоединился и Робин Гуд. Теперь, когда затихла вся суета, вызванная их приходом, Мэт мог более спокойно и тщательно осмотреться вокруг. Везде царила сплошная неразбериха. Вонь, которую он все время ощущал, теперь исчезла — может быть, благодаря более или менее сильному ветру на верхних ступеньках лестницы. Только теперь Мэт осознал, насколько провонял внутренний двор замка. Он увидел, что пространство между решеткой у подъемного моста до входа во двор было заполнено крестами, сбитыми из обрезков досок и прочего хлама. Они даже не были покрашены. Вдоль забора небольшого кладбища громоздились сложенные друг на друга тела умерших, завернутые в саван, — на кладбище уже не хватало места.

Глядя на лица караульных, Мэт понял, что мрачное выражение на их лицах было вызвано не только тем серьезным положением, в котором они оказались, но отчасти и недостаточным питанием. Они еще не голодали по-настоящему, но все были чрезвычайно худы, впрочем, как и сам сэр Ги. Только сейчас Мэт осознал, что не война так изменила лицо сэра Ги — черты заострились, щеки провалились не только от постоянного напряжения, но и от голода, а темные круги под глазами свидетельствовали скорее о недостатке витаминов, чем сна. Хотя, конечно, и недосыпание сыграло свою роль. Чем больше Мэт наблюдал за Черным Рыцарем, тем очевиднее ему становилось, что его веселость не что иное, как маска. Время от времени на лице сэра Ги читалось безысходное отчаяние. Такие наблюдения заставили Мэта содрогнуться. Глядя со стены во двор замка, Мэт понял, что такое эти громоздившиеся у стен кучи — туда сваливали весь мусор и отходы. Крестьяне, молчаливо бродившие по двору, напоминали вешалки, на которых болтались лохмотья. И вдобавок они были неимоверно грязны. Конечно, запах потного, давно не мытого тела не был чем-то из ряда вон выходящим в средневековом обществе, но здесь вонь была просто невыносимой. Конечно, была вода из реки, но им приходилось ее беречь. Каждый мог пить вволю, по для всего остального воду расходовали очень экономно.