Восторженные вопли зрителей перешли в недовольный ропот, когда выяснилось: противник Фаргала больше не поднимется. Слишком короткий бой – никакого зрелища.

Выскочили на Арену служители, содрали с Громобоя шлем, приложили к щеке раскаленное железо… мертв, вне всякого сомнения!

– Победил Фаргал! – возвестил глашатай.

– Уходи, уходи отсюда.– Один из служителей подтолкнул эгерини к выходу.

И Фаргал покинул Арену.

Хархаздагал собственноручно помог Фаргалу снять доспехи, оставив только перевязь с мечом.

– У тебя есть время отдохнуть,– сказал горец.– Но не думаю, что ты устал.

– Я не устал.

Скамья была теплой – нагрелась на солнце.

– Он сам виноват,– сказал Хархаздагал.– Принял тебя за щенка. Но ты действовал очень хорошо. Экономно. Никто не увидел, как ты сражаешься.

– Ты меня учил!

Похвала наставника польстила молодому воину.

«Сколько ему лет? – подумал Фаргал, глядя на бронзовое, изборожденное морщинами лицо.– Тридцать? Сорок? Больше?»

Фаргал втянул носом воздух. Запах страсти. Пот, кровь, нагретое солнцем железо.

– Вторая пара! – Голос глашатая прорезал душный воздух.– Таран! Меч, длинный щит!

Переваливаясь на кривых мощных ногах, на Арену вышел гладиатор. Личина его шлема напоминала морду кабана.

Фаргал подумал, что этот Потерявший Жизнь не привык сражаться пешим.

– Против – Злодей. Секира, длинный щит!

Злодей энергично выбежал вперед. Минуя противника, он звучно хлопнул того по спине латной рукавицей.

– Ты можешь пока уйти,– сказал Хархаздагал.– Но я советую остаться. Один из них возглавит Зеленых.

– Кто, как ты думаешь? – спросил эгерини.

Горец чуть заметно покачал головой. Да, верно. Судьба не любит, когда ее опережают.

– Во славу Ашшура и нашего величайшего Императора! – гаркнул глашатай.

– Бум-м-м! – ухнул барабан.

Злодей захохотал и завертел топором. Его противник застыл с опущенным мечом. Как будто врос в песок.

– А-а-а! – заревела толпа.

Боевой топор с узким изогнутым лезвием грохнул о щит Тарана. Тот в ответ полоснул по ногам противника. Злодей высоко подпрыгнул и ударил сверху. Короткое движение щита отбросило оружие в сторону. Ноги Тарана стояли твердо, как стволы деревьев. Горизонтальный взмах меча заставил Злодея отпрыгнуть назад. Но он тут же атаковал снова. Обманный удар: секира описала полукруг, целя в ногу Тарана, но тот вовремя убрал ногу. Злодей что-то прокричал – Фаргал не разобрал, что именно,– и обрушил на противника целый каскад ударов. Таран стоял твердо. Только время от времени поворачивался, не давая Злодею зайти со спины. Но щит его треснул, и Фаргал дважды слышал, как отзывалось на скользящий удар железо доспехов. Меч Таран почти не использовал. Только для обороны. Фаргал решил, что гладиатор ждет, пока противник выдохнется. Разумно. Но эгерини все равно поставил бы на Злодея. Тот ему нравился. Напор, ярость.

– Ы-а-а! – взвыла толпа.

Таран поймал-таки противника. Меч его ударил в щиток на ноге, и Злодей упал. Но крови не было.

– Плашмя,– буркнул Хархаздагал.

Таран отшвырнул щит и, схватив меч двумя руками, принялся за дело. От первого же удара щит Злодея развалился пополам. Еще один – и секира вылетела из рук Злодея, а сам он, получив сапогом по лодыжке, свалился на песок. Но не сдался. Таран, перехватив меч, попытался приколоть упавшего, но Злодей увернулся. Тем не менее подняться на ноги противник ему не дал. Снова сжав рукоять меча прямым хватом, Таран наносил удар за ударом, а его противник только и мог, что перекатываться по Арене. Малейший просчет – и ему конец. Злодей вдруг дико взвыл, Таран от неожиданности придержал удар, и хитрый гладиатор, рывком перекувырнувшись через голову, оказался на ногах. И проворно отбежал на дюжину шагов. Толпа на трибунах вопила так, что закладывало уши. Таран деловито потрусил к своему противнику. Тот подался назад, метнулся вбок и сделал попытку проскочить в топору, оставшемуся лежать на песке примерно в тридцати шагах, но Таран успел преградить путь. Он оказался намного проворней, чем показалось Фаргалу с первого взгляда.

Злодей рванулся вправо, но соперник вновь оказался там, где нужно, и оттеснил его еще на десяток шагов. А ведь каждый шаг назад, ближе к решетке, ограничивал пространство безоружного гладиатора. Когда Таран прижмет его к прутьям – Злодею конец. Оба гладиатора это понимали.

Ложные рывки Злодея не могли обмануть противника. Длинный меч Тарана с легкостью перелетал из одной руки в другую. Взмах – и противник отступил еще на полшага. До решетки ему оставалось уже не больше десяти локтей. И тогда Злодей, которому терять было нечего, повернулся в противнику спиной, разбежался и, подпрыгнув, ухватился за вертикальный прут. Таран рванулся вперед, но подгоняемый инстинктом самосохранения противник уже вскарабкался на высоту семи локтей, ухватился за горизонтальную перекладину, потянулся, перекинул ногу и устроился наверху прочно.

Таран топтался внизу.

– Слезай! – потребовал он.

Злодей ответил бранью.

Таран расстегнул ремешок и стащил с головы шлем. На трибунах возмущенно засвистели. Толпа требовала драки.

Таран отошел подальше, надеясь, что противник, получив шанс, спрыгнет. Но Злодей остался на своем насесте.

– Принеси мой топор! – потребовал он сверху.

– А хрен тебе салом не смазать? – гаркнул Таран.

Распорядитель на пару с помощником Управителя Жебом уже бежали к Хархаздагалу.

– Снять его, снять, пусть немедленно слезет! – еще издали закричал Распорядитель Игр.

Лицо его цветом напоминало вареную свеклу.

Хархаздагал молчал.

– Ты – помощник Управителя! – взвизгнул Распорядитель.

– Он – тоже,– невозмутимо ответил горец.

Распорядитель повернулся к опешившему Жебу:

– Ты, болван! Сгони его вниз! Император недоволен!

Жеб посмотрел на Злодея. Тот сверху осыпал Тарана ругательствами и слезать не собирался.

– Это он их тренирует! – решил возмутиться вольноотпущенник.– Он! Пусть он его и стаскивает!

– Ты подбирал пары,– не повышая голоса, спокойно сказал Хархаздагал.

Распорядитель перевел взгляд с бесстрастного лица самерийца на побледневшую физиономию Жеба, и губы его задрожали.

– Все,– упавшим голосом пробормотал он.– Нам конец. Оскорбление Ашшура.

Казалось, побледнеть еще больше было уже невозможно, но Жебу это удалось. Кожа его теперь цветом напоминала кожу утопленника, пару дней пролежавшего в воде. Вольноотпущенник дважды повернулся вокруг своей оси и припустил по дорожке, окаймлявшей Арену.