его инспектор.

– Что именно?

– Документацию.

– Не волнуйтесь. Все написано от моего имени, конечно, определенный риск…

– Какой там риск. Сделали работу – и до свидания. Вы люди свободные. Смелее надо быть. Кто не рискует – тот не пьет шампанского.

– Двумя руками – за!

Орехов не удивлен. Он привык. Хотя давно пора снизить процент любителю шампанского. Перетопчется. Но это уже в следующий раз. Такие вещи делаются заранее. Иначе пойдет дурная слава. А сумма заметно уменьшилась. Посредник, разумеется, паразит, но что делать, пока он необходим, но и помощник – тоже необходим. Только, если разобраться, так ли велика роль помощника? Человека подняли с кровати, посадили в машину, завезли в приятную компанию, опохмелили, доставили с комфортом до места работы, а к ночи, опять же с комфортом, возвратили домой. У человека никаких забот, никаких унижений, никакого риска и расходов на бензин тоже нет.

Справа Орехов видит вывеску почтового отделения, но остановка под знаком запрещена – и он едет дальше. Свернув в переулок, он останавливается возле телефона. После разговора с Новоселовым хочется услышать что-нибудь нежное.

– Елену можно?

– Здравствуйте, Борис, видите, я уже узнаю вас по голосу.

– Леночка, это ты, а я думал, что мама, прости уж меня. Ты не хочешь покататься?

– Как это понять?

– Очень просто. Я подгоняю к подъезду «мерседес-бенц», и мы едем, куда тебе хочется.

– Не хочу.

– Почему? Провинилась и не пускают гулять?

– Меня тошнит в машине.

Орехов немного ошарашен такой откровенностью.

Он молчит. Он был уверен, что она согласится, прием безотказный, многократно проверенный, правда, на женщинах несколько другого разряда. Ему даже немного приятен ее отказ, и опять же, какая трогательная непосредственность. Впрочем, и это еще ни о чем не говорит, все может оказаться умной игрой. Он готов ко всему. Но долго молчать неудобно, если прогулка на машине не устраивает, надо срочно предлагать другой вариант. Можно позвать в ресторан. Бокал шампанского большого вреда не принесет, а на пути к бригаде Тарасова постов ГАИ нет. И еще ему очень интересно, как Леночка относится к ресторанам.

– Тогда, может быть, сходим, посидим где-нибудь, потанцуем, музыку послушаем?

– Это что, в ресторан?

– Можно в кафе.

– Стоит ли париться в душном зале? Давайте встретимся просто так. Через полчаса я выйду.

Орехову остается пристроить машину. Загонять в гараж – несподручно. Он ставит ее в многолюдном дворе девятиэтажного дома. Все равно до наступления темноты ему придется забирать ее. По дороге он заглядывает и на почту – он помнит, что должен отослать деньги, но возможное посещение ресторана окончательно склоняет его к мысли, что Сережин труд стоит не больше семидесяти пяти рублей, обещанных в самом начале. О добавке, выторгованной Ореховым, Сережа вроде бы не знает. Но он все же сомневается – говорил или нет. И немудрено, где там упомнить, когда мысли были заняты сторожихой. Скорее всего, не говорил. В крайнем случае можно свалить на энергетика, сказать, что тот надул их. Проверять Сережа не пойдет, он же из гусар.

На почте неожиданно много народу. Стоять в очереди некогда, и здесь уж Орехов не виноват – он же помнит свои обещания, и он обязательно отправит, не завтра, так послезавтра.

Рядом с подъездом Лены, под акациями, стоит уютненькая лавочка. Орехов садится и ждет. Немного волнуется. Загадывает, на сколько она задержится и в каком платье выйдет. По платью можно догадаться о ее планах на этот вечер. Он согласен, что предложения покататься на машине или сходить в ресторан могут показаться неиспорченной девушке из хорошей семьи слишком торопливыми и двусмысленными. Но, с другой стороны, откуда неиспорченной девушке знать, чем заканчиваются катания на автомобиле? Из рассказов подруг? В рассказы подруг никто не верит, до тех пор пока не убедится на собственном опыте.

Леночка появляется без опоздания. На ней платье, в котором можно пойти и в театр, и в ресторан, и просто погулять по улицам. Она стоит на тротуаре и ждет. Пока его не заметили, он подглядывает за Леночкой: вот она посмотрела на часы, вот поздоровалась с пожилой женщиной, и та приветливо улыбнулась в ответ (значит, в доме ее уважают), вот проходит вторая женщина, с которой Леночка не здоровается (вполне естественно – весь дом может знать девицу только с дурной славой), вот Леночка прошла к углу дома (волнуется, почему его нет), вот отвела прядь со лба (сейчас достанет зеркальце, нет, не достала, а зачем – уверена в себе – ей же всего двадцать четыре года), вот оглянулась, засмеялась и подняла руку.

Орехов живо поднимается и спешит к ней.

– Вот и состоялась долгожданная встреча!

– Так я и поверила, что вы постоянно думали о нашей встрече.

Орехов не берется доказывать. Зачем?

Они огибают дом и выходят на улицу. Идут легко и свободно, как добрые знакомые, как брат с сестренкой. Внешне Орехов раскрепощен, но на самом деле он следит за каждым жестом спутницы, вслушивается в каждое слово, и безобидные с виду вопросы имеют одну цель – узнать о девушке как можно больше.

– Куда же мы все-таки пойдем?

– Давайте к речному вокзалу. Я люблю смотреть, как уходят корабли. Правда, я неверно выразилась, у нас по реке плавают не корабли, а теплоходы, и, опять же, не плавают, а ходят. Видите, какая осведомленность.

Леночка смеется, а Орехов уже прикидывает, откуда бы она могла знать о теплоходах и о том, что они не плавают.

Они идут по набережной, нарядной и ухоженной, свежесть от широкой и быстрой реки приятно бодрит.

– Хорошо, что много островов. У меня есть друзья с лодкой, можно куда-нибудь выбраться в воскресенье.

– С удовольствием, я так люблю воду. Я вообще хотела распределиться во Владивосток.

«Почему именно во Владивосток, а не в Севастополь или Таллин?» – хочет спросить ее Орехов, но не успевает.

Сначала он слышит радостный, очень знакомый лай, потом видит рвущегося к нему Патрика, а за ним и жену. Надежда пока еще ничего не понимает и тянет поводок на себя. Но скрыться ему все равно некуда. Собака рвется к хозяину. Надо срочно что-то придумывать, чтобы не опозориться перед Леночкой. Дома он готов выдержать любой скандал, любую истерику, но не здесь. Однако Надежда уже заметила его и больше не сдерживает Патрика.

Часть вторая. Знать бы прикуп

1

– Темню!

– Экий ты настырный. Совесть надо иметь, молодой человек.

– Совесть для молодых понятие устаревшее. Они, Олег Васильевич, по другим законам живут.

– Темню! – упрямо повторяет Гена и еще раз стучит ладошкой по столу.

Бельский