Пожалуй, наиболее известной среди находившихся в районе Кракова групп оказалась разведывательная группа «Голос», которая действовала по заданию разведотдела штаба 1-го Украинского фронта. Руководил этой группой Евгений Степанович Березняк, ставший впоследствии «главным прототипом» того собирательного образа, который писатель Юлиан Семёнов нарёк «Майором «Вихрем».

Это он — оперативный псевдоним «Голос», имевший тогда, кстати, звание рядового, и его радистка Елизавета Вологодская — оперативный псевдоним «Комар» — оказались, как описал Семёнов, в гестапо и потому, после их возвращения из-за линии фронта, долго проверялись контрразведкой Смерш. Удивляться не приходится: уж если разведчиков перевербовывают в мирное время, в самых «цивилизованных» странах, то что говорить о тех экстремальных обстоятельствах, когда жизнь человеческая стоила ничтожно мало? Не проверять зафронтовых разведчиков — тем более побывавших в руках спецслужб противника — было нельзя. Этим, по отношению к собственным разведчикам, занимались все, без исключения, контрразведки.

Ветеран ГРУ, писатель и доктор исторических наук, известный как «Владимир Лота», так оценивает работу группы Березняка:

«За период с 19 августа 1944 года по 23 января 1945 года группой была вскрыта краковская группировка противника, состоявшая из 371-й, 359-й, 544-й, 78-й, 545-й, 208-й и 96-й пехотных дивизий, 20-й танковой и 344-й гренадерской дивизий, расположение штаба 59-го артиллерийского корпуса и ряд других воинских частей противника, дислоцированных и действовавших в районе работы разведывательной группы.

Кроме того, созданный Березняком боевой отряд из советских военнослужащих, бежавших из плена, провёл ряд успешных диверсий на железнодорожных и шоссейных коммуникациях противника. За 156 дней пребывания разведгруппы в районе Кракова Березняк и его радисты направили в центр 140 радиограмм с разведывательными данными о немецких войсках и военных объектах.

В боевом задании разведывательной группы «Голос» не было задачи по спасению Кракова. Березняк узнал о чудовищном замысле фашистов от… Добытые данные позволили советским разведчикам и польским партизанам спасти древнюю столицу Польши от уничтожения».[330]

Это, фактически, всё. К написанному выше Валентин Иванович, историк спецслужб, добавляет: «Отряд Березняка уничтожил немецкий узел связи — и таким образом накануне прихода советских войск гитлеровцы в Кракове остались без оной».

…Герой Украины Евгений Степанович Березняк сейчас живёт в Киеве. В 2014 году ему исполнится 100 лет. Дай Бог ему здоровья!

По свидетельству дочери Ботяна, Ирины Алексеевны, Алексей Николаевич говорит, что, мол, Краков мы вместе с Березняком спасали. Ветераны же считают, что писатель Юлиан Семёнов фактически смешал судьбы двух героев: драматические обстоятельства деятельности одного и конкретные результаты деятельности другого… Конечно, во время войны Ботян и Березняк не встречались, да и в послевоенное время им также не довелось увидеться.

«Папа сейчас, то есть некоторое время назад, хотел съездить на Украину, чтобы встретиться с Евгением Степановичем, — говорит Ирина Алексеевна. — Но украинская сторона этому почему-то воспротивилась, не разрешила. До встречи с Березняком его не допустили — очень уж он там охраняется. Ну, не хотят, так не хотят, решил отец! Настаивать он не стал…»

Страна демобилизовывалась. Уставшие от войны люди уходили в запас, снимали погоны, с удовольствием возвращаясь к мирной жизни. Армейские чекисты, бойцы оперативных отрядов, зафронтовые разведчики, сотрудники НКГБ и НКВД давали подписки с обещанием навсегда позабыть всё то, что было, и становились учителями, инженерами, рабочими и колхозниками. Сколько же захватывающих тайн, сколько интереснейшей информации унесли они с собой в могилу! Сегодня просто с болью сердечной вспоминаются некоторые из этих людей, с кем доводилось встречаться и даже хорошо их знать! Но они ни о чём не рассказывали, а нам, мальчишкам, очень многое было ещё непонятно, потому и неинтересно. Теперь это поколение фактически уже ушло.

Вернёмся в 1945-й. Ботян со службой расставаться не желал: за долгие годы войны он понял, что именно это — его дело, его судьба. А если так, то надо было и дальше двигаться по этой стезе, не останавливаясь на достигнутом. Сызмальства стремившийся к знаниям, он прекрасно понимал, что теперь ему надо получать соответствующее образование. В принципе, продолжать ту учёбу, которую он начал в таком далёком 1941-м.

«Когда я вернулся, то написал Судоплатову рапорт с просьбой, чтобы мне дали возможность получить высшее военное образование, — рассказывает Алексей Николаевич. — Но Судоплатов сказал: «А где я возьму людей для работы?» Его можно понять — ему были нужны результаты. Зачем ему была нужна моя учёба?»

Впрочем, учёба всё-таки потом была — но, скажем так, сугубо профессиональная, а не та, что привела бы его к получению столь желанного высшего образования. Алексея ждала иная и пока что совершенно незнакомая работа.

В то время органы государственной безопасности претерпевали вполне логичные (пока ещё!) и необходимые реорганизации, связанные с окончанием Великой Отечественной войны и переводом жизни страны «на мирные рельсы».

19 марта 1946 года на сессии Верховного Совета СССР был образован Совет министров — вместо Совета народных комиссаров, Совнаркома, история которого восходила к 1917 году. Тогда же в числе прочих министерств было создано Министерство государственной безопасности (МГБ) СССР, в состав которого вошли все структуры бывшего НКГБ СССР. Министром госбезопасности стал Виктор Семёнович Абакумов, руководивший во время войны контрразведкой Смерш Наркомата обороны в ранге заместителя наркома. Причём звание генерал-полковника ему присвоили только теперь.

Вскоре, как выполнившее свои задачи, было упразднено и Четвёртое управление НКГБ СССР.

«Ещё до его расформирования 4 мая 1946 г. в системе МГБ был создан отдел «ДР» — служба диверсий и индивидуального террора (начальник — генерал-лейтенант П. А. Судоплатов)».[331]

Звучит громко и пугающе. Однако, в общем-то, отдел работал на перспективу — готовился к активным действиям в «особый период», как на жаргоне спецслужб именуется военное время и подготовка к оному. Ведь в воздухе тогда изрядно пахло «жжёным порохом», и это был не только тот запах, который ещё не выветрился с полей недавней войны. Нет, наши недавние боевые союзники — те самые, с которыми советские воины по-братски обнялись на Эльбе 25 апреля 1945 года, уже разрабатывали планы новой мировой бойни. Точнее, они начали разработку этих планов как раз в преддверии исторической встречи союзных армий: так, в середине апреля 1945 года британский премьер Уинстон Черчилль поручил Объединённому штабу планирования военного кабинета Великобритании подготовить план экстренной операции «Unthinkable» («Немыслимое»), «В плане сформулированы цели, направления ударов западных союзников против Красной Армии и вероятные результаты операции».[332]