— Конечно, надо идти, — сказала Золотинка, сдерживаясь. — Ну да ладно! — Ступила уж было прочь, да кинулась снова к братьям, на грудь Поплевы, в объятия Тучки; ничего уж не разбирая, мешая восклицания, слезы, вздохи, вырвалась из невольно пытавшихся удержать ее рук…

— Постой! — сказал с глубоким вздохом Поплева. — Раз ты уходишь, один совет.

— Напоследок, — молвил взволнованно шмыгающий носом Тучка. — Больше мы тебе ничего не может дать. — И он глянул на брата, приглашая того высказаться, но Поплева как будто мялся, смущенный трудным предметом.

— Так ты, значит, его любишь? — без нужды переспросил он.

Глаза Золотинки блестели, наполненные слезами, она не имела сил вымолвить слово.

— Любовь творит чудеса! — заметил склонный к назидательности Тучка, но глядел он при этом как-то жалко.

— Так ты это… — мямлил не менее того несчастный Поплева, — если уж решила разделить с ним судьбу…

— В тяжелый час! — уточнил Тучка.

— Обними его крепко-крепко…

— Ни на что не рассчитывая! — вставил Тучка.

— …И не пускай, что бы ни случилось. Слышишь: что бы ни случилось!

— Ага! Запомни! — слезно вздохнул Тучка. — Прощай!

Золотинка только рукой повела, обозначая свое прощание — не было у нее слов. Вздохнула судорожным зевком и стремглав прыгнула к жерлу.

— Если что, крикни! — мотнулся вдогонку голос Поплевы.

Золотинка падала головой вниз. Но Поплева и Тучка исчезли и тогда потерялось понятие верха и низа, Золотинке чудилось, что она поднимается, взлетает к медленно растущему над головой раструбу. Полыхающее огнем жерло исподволь увеличивалось в размерах, занимая собой все большую часть пустоты, росло и росло, хотя казалось, куда уж ему расти! Жерло охватило собой половину пространства, превратив Золотинка в маленькую мушку. И продолжало, продолжало увеличиваться.

Золотинка стремительно падала в огненный небосвод, душа ее захолодела, и стало понятно, что это значило: ты только крики! Поплева и Тучка сохраняли за ней право передумать и остановить падение… Сцепив зубы, она летела ниже далеких краев жерла. Нарастал жар и блеск, приходилось оборачиваться назад, чтобы видеть замутненный цветными парами круг черноты, тогда как по бокам проплывала внутренняя поверхность трубы, а впереди клокотало, пузырясь и всхлипывая, огненное месиво.

— Никто еще не сгорел, — клацая зубами, сказала себе Золотинка; за грохотом и ревом она не могла разобрать собственных слов, но продолжала твердить: — Еще никто не сгорел… никто еще не сгорел… еще никто…

И плюхнулась в лаву — не успев остановиться, сердце разлетелось в куски. Влекомая огненным потоком, Золотинка мчалась уже без сердца, она и сама исчезла, обратившись в пламень, исчезли ощущения и мысли, только жгучий, упоительный полет, она неслась по извивающимся трубам, стремительно повторяя изгибы.

И вдруг, влетев в суженную воронкой теснину, мгновенно сжалась тугой струей, жахнула в пустоту — и с шипением в холодную жидкость. Извиваясь, успела она ощутить страстную муку возрожденных членов, в горле родился крик — Золотинка выскочила из книги с такой избыточной прытью, что, кувыркнувшись, перелетела через стул и шмякнулась вверх тормашками на кровать.

Отчаянно барахтаясь во вздыбленных волнах перины, Золотинка никак не могла сообразить, за что цепляться, чтобы не упасть на потолок, но все равно падала, пока, наконец, не поняла, что уже упала, — на кровать, которая под ней.

Комната затянулась клубящимся желтым туманом с ядовитым сернистым запахом — Золотинка зашлась в кашле, туман щипал глаза, а голова обнаруживала порыва взлететь, что отнюдь не облегчало попытки привести в повиновение косные тело и конечности.

Из раскрытой книги, опаляя стол, вырывались сернисто-желтые языки пламени, при этом страницы оставались белыми и не обугливались, но жар дохнул уже по всей спальне.

— Дракула, тушите! — крикнула Золотинка, едва стала различать верх и низ.

Дракула, как упал, не поднимался с колен, последовательно отступая к двери, и так же, не поднимаясь, успел отомкнуть замок, когда выяснилось, что придется возвращаться. Золотинка соскользнула с кровати и за отсутствием воды — на мокром полу от бывшего потопа оставались одни лужицы — стащила вслед за собой тяжелое, как ковер, покрывало.

— Дракула, помогите! — крикнула она, закашляв в попытках справиться с покрывалом.

Когда подполз Дракула, она сумела уже найти один из углов, вдвоем они расправили одеяло по полу и, растянув между собой, живо запахнули пылающую костром книгу, возле который уже дымилась неровным кругом столешница. Покров осел и тут же вспучился, дым повалил из-под наскоро зажатых краев.

— Держите, барышня! — заполошенно крикнул Дракула.

Куда там! Бивший из книги огонь нельзя было задушить, он не нуждался в воздухе, потому что происходил из того безмерного пространства, что заключалось внутри книги. Ненадолго сдержанный, жар пыхнул взрывом, сшиб Золотинку, забросив ей на голову одеяло, и одеялом же укрыл от ожогов. Меньше повезло Дракуле: опаленный, он прянул со вскриком. Огненный шар, круто вспучился и ударил о высокий потолок, задымились балки. Но Золотинка, очутившись под столом, тогда как Дракула искал спасения в бегстве, была на время защищена. Несколько мгновений передышки позволили ей опамятоваться.

Много воды — это море. Высунувшись из-под укрытия, она приметила на обрезе стола угол тома, того самого, в котором отчаянно нуждалась.

Дальнейшее было делом нескольких рассчитанных движений. Опрокинув книгу на пол, Золотинка споро нашла подсохший кончик водоросли, что запал между страницами закладкой, и, задержав дыхание, глянула в строку. Тотчас очутилась она в сдавившей грудь глубине и прянула вспять, из книги вон, увлекая вместе с собой воды. Еще через мгновение вода не хлынула — ударила ее в темя. Миг промедления погубил все, Золотинка не удержала обложек, которые следовало тут же захлопнуть, и поток вышиб ее пробкой.

Чудом избежала она столкновения со столом, который и сам подскочил под напором, кувыркнулась и вынырнула в пене водоворота. С пронзительным шипением полыхнул пар залитого огня. А Золотинка, едва коснувшись, потеряла под собой пол, водоворот швырнул ее на косяк двери и в смежный покой, где она тоже не задержалась, течение увлекало ее щепкой — в шпалерный коридор, который стал бурливым горным ручьем. Не было ни малейшей возможности устоять в стремнине, что говорить о попытке вернуться к книгам! Вода извергалась из библиотеки поднявшимся под самую притолоку буруном.

Отдавшись потоку, Золотинка напрягала силы, чтобы не колотиться о стены. Впереди кувыркался в пене стул, течение пронесло его до конца коридора, в тупик, где вода бурлила, образовав род заводи, и швырнула обратно навстречу Золотинке. Ожидая столкновение, она потерялась, и тут ее увлекло в распахнутые по правую руку двери — впереди гремел водопад.

Одним взглядом Золотинка оценила опасность. Взбурлившись у осевого столба, поток обрывался вниз по винтовой лестнице, а с другой стороны столба, перехлестывал каменное ограждение, на котором, обнимая столб, примостился над ревущей пропастью Дракула. Отчаянным взмахом Золотинка пыталась еще выгрести к Дракуле, но ее швырнуло на столб, на испуганную мраморную женщину и Золотинка, считай на лету, бог знает как, попала левой рукой в проем между отставленным локтем статуи и телом. Поток безжалостно перевернул Золотинку, перекинув ее ногами вниз, в стремнину водопада, но она не выпустила опоры, повисла сгибом руки на гладком каменной локте, а потом сцепили кисти замком.