– Ой, ба-а! Да наш гость проснулся. Может, ему глаза завязать?

– Незачем! Достаточно, что пасть заткнули. Скоро полюбуется на приятных соседей. Они, я думаю, будут рады новичку.

Ильяс громко рассмеялся. Тихон не понял смысла последних фраз, но они ему очень не понравились. Он заизвивался всем телом и рухнул вниз. Падая, успел поджать голову, сгруппироваться и приземлился боком на плечо.

– Ишь ты, задергался, – обернулся Ильяс.

– Посмотри, шею не свернул? – равнодушно поинтересовался Шакенов.

Тихон открыл глаза. Над ним склонилось ухмыляющееся лицо Ильяса.

– Живой, глазами хлопает, – сделал медицинское заключение водитель.

– Глаза, может, и хлопают. А ноги-руки шевелятся? Вдруг он теперь парализованный? Тогда придется вызвать инвалидную коляску, – усмехнулся Ахан.

Тихон испугался такой перспективы и задергал всеми конечностями.

– Ха-ха-ха! Коляску ему! – рассмеялся председательской шутке Ильяс. – Дрыгается. Он у нас крепкий. Змея не кусает, скорпионы не жалят, пес не рвет. Преподаватель баял, что даже водовозка его не стала давить. Заговоренный прямо какой-то!

– Заговоренный, – угрюмо повторил Шакенов. В его устах это слово звучало не издевательски, а уважительно. – Ну-ка, открой ему рот.

Ильяс выдернул тряпку, Тихон облегченно задышал, ворочая уставшей челюстью. Затекшая голова, оказавшись в горизонтальном положении, постепенно приходила в норму.

– Откуда у тебя карта? – Ахан Шакенов наклонился и впился глазами в Тихона.

Над головой председателя колхоза мерцали звезды Млечного Пути. Их свет был добрым, в отличие от темных глаз, где вспыхивали искорки злобы.

Яркая точка прочертила небосвод и погасла. Загадать желание Тихон не успел, а лишь с горечью подумал: сколько неуклюжих поводов придумывает человек, чтобы без лишних хлопот сбылись его мечты. Даже рюмку поднимает – и все об этом. Где-то в море-океане плавает золотая рыбка, которая исполняет любую просьбу, а здесь в степи бродит Шиха. А ведь вчера он тоже мог загадать желание, когда пил ее молоко, вспомнил Тихон. Упустил возможность!

– Откуда карта? – нетерпеливо повторил вопрос Шакенов и склонился еще ниже, окончательно заслонив звезды. В его руках тряслась бумажка со схемой.

Значит, в карманах порылись, понял Заколов. Он прикинул, что если сейчас ударить Шакенова ногой, то можно его сбить. Потом Тихон смог бы вскочить, но связанные сзади руки не оставляли никаких шансов в борьбе с Ильясом, маячившим рядом.

– Сам нарисовал, – объяснил Тихон. – Клад хотел найти.

– Ха-ха! – засмеялся Ильяс. – И без тебя нашли.

– Помолчи! – Шакенов раздраженно осадил водителя. – Почему ты поставил крест именно там?

– Во сне увидел, как древний купец прячет здесь золото.

Почему-то такой ответ вполне удовлетворил Шакенова. Тихон уже давно заметил, что в здешних краях ничему фантастическому не удивляются.

– Ты один туда заглядывал?

– Да, – честно признался Тихон и сразу засомневался, не было ли это ошибкой?

– Кто еще знает про это место?

– Федорчук! Старший сержант милиции Федорчук, – пояснил Тихон, надеясь, что упоминание милиционера расстроит еще неясные, но опасные планы председателя и его водителя. – Завтра он за мной приедет.

– А-а, – Ахан сделал пренебрежительное движение ладонью. – Милиция не верит в твои бредни. А кто еще?

– Больше никто, – тут Тихон схитрил. Он успел о многом рассказать Карасько. – Хватит меня допрашивать! Вы что себе позволяете? Немедленно развяжите! – пошел в наступление Заколов.

Шакенов сделал знак Ильясу. Водитель тут же с ехидной ухмылкой несколько раз серьезно пнул Тихона в бок.

– Кто еще знает это место? – еще раз спросил Шакенов, когда Ильяс сделал паузу.

– Не успел я никому рассказать, – заныл Заколов, изображая страх.

Шакенов распрямился и осмотрелся. Похоже, он потерял интерес к Тихону.

– Вали его на верблюда. Пора. Скоро рассвет, – кивнул Ахан Ильясу.

– Завтра милиция меня хватится! – предупредил Тихон.

– У нас здесь места заколдованные. Многие бесследно пропадают, – равнодушно объяснил Шакенов. – Утром мы обнаружим, что ты сломал дверь и убежал, потому что испугался ареста. Пусть поищут.

Ильяс потянул приунывшего Тихона к верблюду.

– Постойте! Я сам пойду, – встрепенулся Заколов, тоскливо представив, что опять придется висеть вниз головой.

Ильяс вопросительно посмотрел на Шакенова.

– Пусть идет, – согласился председатель колхоза. – Недолго осталось.

– Ступай, – пихнул Тихона в спину Ильяс. Шакенов сел на верблюда и величаво следовал впереди.

Тихон Заколов шел следом, гнусное дыхание Ильяса он ощущал затылком.

Скоро из темноты предстали белые силуэты знакомых бараков. В окнах не горело ни одной лампочки. Лагерь, погруженный в темноту, представлял мрачную картину. Отсутствовал даже привычный запах дыма от тлеющей печки. После отъезда студентов степной воздух быстро все выветрил.

«Зачем они привели меня в лагерь?» – задумался Тихон.

Но Шакенов на верблюде проследовал мимо барака и направился в ту сторону, где раньше стояла юрта колдуна.

«Так вот куда они меня ведут!» – внутри у Тихона тотчас все похолодело. Он с ужасом догадался, каких «соседей» ему обещали.

Со стороны барака неожиданно что-то звякнуло. Шакенов напрягся.

– Посмотри, что это? – приказал он Ильясу. – Все должны были съехать.

Он добавил еще несколько слов по-казахски. Ильяс отцепил от верблюда веревку, ловко скрутил петлю и накинул ее на шею Заколова. Рука Ильяса дернулась, петля больно впилась в кожу. Ильяс улыбнулся и отдал конец веревки Шакенову. По песку зашуршали подошвы мягких сапог бегущего к бараку водителя.

Стас Перегудов лежал на матрасе в маленькой темной кладовке в торце барака. Это была та самая конурка, откуда он вместе с братом Владом и Тихоном Заколовым в первый день приезда растаскивал по кроватям матрасы. Рядом, привалившись к стене, сидел Владимир Георгиевич Карасько. Кладовка была почти пустой. Уезжая, студенты спешили и толком ничего не убрали.

– Ну как, что-нибудь чувствуешь? – тихо спросил Карасько.

Они находились в закрытой комнатушке без света уже несколько часов. Когда все рассаживались по автобусам, Карасько и братья-близнецы Перегудовы тайно остались в лагере. Причиной тому был странный план, разработанный Карасько. План созрел после разговора с Заколовым, запертым в колхозном правлении. Владимир Георгиевич сумел убедить братьев Перегудовых, и когда наступила ночь, они взялись за осуществление рискованного мероприятия.