– Нет, дорогие мои, этак дело не пойдет. Тут нужно соблюсти формальности, – утирая слезы, выговорил наконец Люк и торжественным тоном продолжил: – От шестнадцатилетней дочери, выступающей от имени отца, поступило предложение о браке с вышеупомянутой особой.

– Андрия согласна! Ведь ты же согласна, Андрия? – подыграла Лани.

Андрия с улыбкой развела руками.

– Тогда следует соблюсти и другую формальность, – рассмеялась она. – От двенадцатилетней дочери того же отца, выступающей от имени вышеупомянутой особы, поступило согласие на брак.

– В таком случае дело можно считать улаженным, – заключил Люк.

Лица девочек просияли. Тогда Люк наклонился и нежно поцеловал Андрию.

Оказалось, что задуманный план не так просто осуществить, и причиной тому стали два не связанных между собой, но весьма удивительных события.

Вскоре после их приезда в Париж Люк обедал со своим компаньоном Луи Буссаром в шикарном клубе «Курвуазье». Они сидели в комнате отдыха и лениво потягивали бренди, как вдруг Буссар вскочил со своего места.

– Черт подери, смотри, кто там идет! Это же Сесил Родс! Ты знаком с ним?

– Пожалуй, нет. Хотя фамилия очень знакомая.

– Это смышленый малый, тебе обязательно нужно с ним познакомиться. – Он подозвал официанта. – Будьте любезны, спросите мистера Родса, не желает ли он составить нам компанию? – И, повернувшись к Люку, добавил: – Он не только блестящий государственный деятель, но и владелец огромного капитала.

Люка поразила молодость Родса.

– Да ты шутишь! Ведь ему нет и двадцати пяти!

В это время к ним, широко улыбаясь и на ходу протягивая руку, подошел Родс.

– Вот это да! Буссар, старина, чертовски рад тебя видеть! Когда мы встречались в последний раз?

– Два года назад в Лондоне. Родс, позволь мне представить тебе Люка Каллагана. Прежде он жил на Гавайях.

Они обменялись рукопожатием, и Родс в задумчивости сдвинул брови:

– Каллаган… Каллаган… Вы имеете какое-нибудь отношение к гавайскому сахарному королю Калебу Каллагану?

– Он его сын, – объяснил Буссар. – В своей области Люк тоже король. Сколотил состояние на ананасах.

– Ну как же! Теперь я вспомнил. Очень рад познакомиться с вами, Каллаган. В Париж приехали по делу или поразвлечься?

– Всего понемногу.

– Он ищет, куда бы вложить деньги, – сказал Буссар. – Чем собираетесь заняться в эти дни, Родс?

Тот ответил не сразу и как-то загадочно улыбнулся:

– Слышали что-нибудь про Кимберли? – Мужчины отрицательно покачали головами, и он пояснил: – Это в Южной Африке, провинция Кейп. Там добывают алмазы, как в Калифорнии добывали золото в конце пятидесятых. Практически алмазы там просто валяются под ногами – нагибайся и подбирай.

– Ищете средства, мистер Родс? – навострил уши Люк.

– Вообще-то да. Но размениваться на мелочи я не собираюсь. Наш картель принимает инвесторов не менее чем с миллионом.

Не моргнув глазом Люк вытащил из кармана чековую книжку.

– Сколько мне будет позволено вложить в ваше дело?

Родс поначалу опешил, потом пришел в себя и расхохотался:

– Ей-богу, мне это нравится! Вы парень не промах, Каллаган! Понимаете с полуслова. С такими, как вы, я люблю иметь дело.

– Вы сделаны из одного теста! – рассмеялся Буссар. – Два могучих и суровых индивидуалиста. Когда вы на что-нибудь кладете глаз, не хотел бы я оказаться у вас на пути.

И правда, Люк и Родс были очень похожи – как по стати, так и по манерам. От обоих исходили бесстрашие и решимость, лишенные какой бы то ни было угловатости.

– Для начала я вложу два миллиона, – сказал Люк. И поинтересовался: – Скажите-ка мне вот что, Родс. Если вы так богаты, как утверждает Буссар, с какой стати вы ищете капитал на стороне?

Глаза Родса загорелись новым чувством, которое Люк определил для себя как фанатизм. Голос был полон неприкрытой страсти:

– Алмазы и сокровища лишь видимая – и малая – часть айсберга. Африка, скажу я вам, это нечто потрясающее! Богатейшая, девственная страна, в сущности, неосвоенная. Охотники за алмазами не в счет. Она может стать самой обширной и самой богатой колонией Британии. Вот в этом и состоит основная цель Британской Южно-Африканской компании – абсолютный контроль над всей Южной Африкой. И те из нас, кто входит в совет директоров, станут самыми могущественными людьми в мире. Вот во что вы вкладываете свой капитал, Каллаган, – во власть!

Его живая и яркая речь была на удивление заразительна. Люк почувствовал, как его душу все сильнее охватывает волнение, знакомое ему по тем дням, когда он вместе с Джоном устремился по следу Андрии из Китая на Гавайи и когда с Макинтайром, не имея ни гроша за душой, закладывал первую плантацию ананасов на Ланаи.

Из мечтательной задумчивости его вывело вдруг возникшее чувство недовольства собой. Собеседники это заметили.

– Что такое, Люк? – спросил Буссар. – Тебе что-то не нравится?

– Нет-нет, это не имеет никакого отношения к нашему разговору! Я просто вспомнил о таинственном благодетеле, который помог мне начать дело несколько лет назад. Вы не поверите, но я так ни разу и не видел этого человека. Он из семьи Асторов – так по крайней мере мне было сказано, – но живет совершенным затворником. Когда я с семьей проездом в Европу некоторое время провел в Соединенных Штатах, он категорически отказался встретиться со мной. Чертов сноб! Я принес ему колоссальную прибыль, которая многократно окупила все его затраты. Впрочем, Бог ему судья. Лучше вернемся к вашей Африке. Для начала, каким ветром вас туда занесло, Родс?

– Меня отправили туда в семнадцать лет поправлять здоровье. – И Родс с гордой улыбкой продолжил: – Через два года на алмазных разработках Кимберли я нажил приличное состояние. Мне тогда здорово помог один из партнеров, малый по имени Пьер Ле Фарж. – Он вытащил из нагрудного кармана часы. – Время идет. Между прочим, я с ним встречаюсь сегодня вечером, и он что-то запаздывает. Не желаете присоединиться к нашей партии в покер, джентльмены?

– Нет, благодарю вас, – вежливо отказался Люк. – Семья ждет меня в «Отель де Виль». А вам почему не сыграть, Буссар?

– Такие игры противопоказаны моему темпераменту.

Родс поднялся из-за стола.

– О, вот наконец и Пьер!

Ле Фарж оказался высоким мужчиной с военной выправкой. Для своих пятидесяти с лишним лет он был все еще красив и очень подвижен. Дополнительную привлекательность ему придавали точеный профиль и шапка густых, с сильной проседью волос. Одет он был по последней моде – бархатный жакет, темные прямые брюки и элегантная рубашка с собранными в складки грудью и рукавами.