По итогам своей работы Королевская комиссия так и не решилась привлечь к ответственности никого из австралийских граждан, против которых выдвинул обвинения Петров. Юридических оснований не нашлось. Тем не менее, ее деятельность оказала ощутимое влияние на внутриполитическое развитие Австралии.

Пусть выяснилось, что советская разведывательная работа велась не очень действенно, но все равно велась, являясь вмешательством во внутренние дела суверенного государства. На слушаниях взахлеб рассуждали о несовместимой с дипломатическим статусом деятельности сотрудников посольства СССР.

Ущерб, нанесенный имиджу Советского Союза, его интересам во всем западном мире, был огромен. Пресса рассуждала об агрессивном проникновении советских спецслужб в жизнь демократических стран, направленном на расшатывание их государственных устоев, подрыв политических и экономических систем.

В период работы Королевской комиссии в Канберре не было ни одного советского дипломата, который мог бы как-то парировать этот вызов, вести полемику с местными СМИ, официальными кругами, да и самими Петровыми. Наверное, так было проще – наблюдать за всем этим из Москвы. Кто знает, насколько удачно выступали бы советские внешнеполитические работники в острых дискуссиях с буржуазными «клеветниками». Профессионалов, способных делать это на уровне западных журналистов, политических деятелей и экспертов в отечественной дипломатической службе оставалось немного, и не факт, что с этой задачей в полной мере справились бы сотрудники дипмиссии в Канберре, которых эвакуировали 29 апреля. И все же они смогли бы отчасти выправить ситуацию, представлявшую игру в одни ворота. То, что Советский Союз свернул двусторонние отношения, по существу, стало его отступлением, свидетельством слабости, неспособности или нежелания поднять брошенную ему перчатку.

Отныне интересами Австралии в СССР занималось британское посольство, а интересы СССР в Австралии были переданы под защиту Швеции. Шведам, кстати, новые обязанности доставили немало хлопот. Нужно было обеспечивать сохранность имущества, охрану здания, переадресовывать корреспонденцию, ухаживать за посольским садом и т. д. Поскольку посольство СССР в Австралии не оставило для этого денег, средства приходилось запрашивать у посольства СССР в Стокгольме. 16 июня 1954 года оно передало в шведский МИД одну тысячу шведских крон «для оплаты расходов по охране и поддержанию в порядке здания и участка бывшего Советского посольства в Канберре»[518].

Австралийские власти достигли главной из поставленных целей. Бегство Владимира Петрова и «освобождение» его супруги спасли репутацию правительства Мензиса и на всеобщих выборах принесли уверенную победу правящей коалиции. В предвыборной кампании «дело Петрова» активно использовалось для ослабления лейбористов и всех левых сил. «Едва ли кто-то станет спорить с тем, что господин Мензис сознательно манипулировал уходом Петровых с целью обеспечить коалиции победу на выборах», – с этим утверждением нельзя не согласиться[519]. Либералы и аграрии оставались у власти еще 18 лет.

Вместе с тем, развернутая в стране антисоветская и антикоммунистическая кампания у многих австралийцев вызвала чувство брезгливости и полностью сокрушить левые силы не удалось. Хотя «дело Петрова» способствовало давно назревавшему расколу АЛП, позиции этой партии были только частично подорваны. Отпочковавшаяся от нее в 1954–1955 годах Демократическая лейбористская партия (католической и антикоммунистической направленности) оказалась маловлиятельной и «большой погоды» не делала.

Издержкой стал для Канберры разрыв отношений со второй по величине и значению мировой державой. Австралийские правящие круги не хотели и не собирались доводить дело до этого и поведение Москвы расценивали как гиперреакцию (overreaction).

Шпионский скандал не обязательно должен был привести к «разбиванию горшков». Гузенко нанес своей стране ущерб несравнимо более сильный и ощутимый, чем Петров. Тем не менее, Москва и Оттава «не разошлись, как в море корабли», понимая контрпродуктивность такого шага. В Канаде также была создана Королевская комиссия для расследования советского шпионажа и советские дипломаты в канадской столице могли наблюдать за ее деятельностью и в рамках своих возможностей ослаблять ее пропагандистский эффект.

Собственно, ради этого все и затевалось. Конечно, у советского руководства имелись серьезные поводы, для того чтобы рассердиться. Однако нужно ли было доводить дело до крайности? Достаточно было отозвать посла, понизить уровень представительства.

Думается, что советское правительство предпочло жесткий вариант в основном, по идеологическим и пропагандистским соображениям. Надо было показать всему миру, что нельзя обижать советских дипломатов и с неуважением относиться к советской внешней политике. Австралия как нельзя лучше подходила для того, чтобы преподнести урок «империалистам». Делать нечто подобное на примере отношений с такими международными тяжеловесами, как США, Великобритания, или, допустим, Канада, было себе дороже. Слишком значимые фигуры на мировой шахматной доске. А вот без Австралии, получается, можно было обойтись. Обходились ведь прежде.

Это было заблуждением, которое советским лидерам предстояло осознать. Причина состояла не только в быстро растущем экономическом и политическом весе Австралийского Содружества, но и в усиливающейся глобальной международной взаимозависимости. С каждым годом и десятилетием становилось яснее – объективные процессы развития не позволяют без ущерба для себя прерывать контакты с той или иной страной. Претензии к конкретному зарубежному правительству, разногласия с ним – это частность на фоне взаимодействия национальных экономик, культур, гражданских обществ и неправительственных организаций. Впрочем, в Советском Союзе гражданское общество и неправительственные организации по определению отсутствовали.

Случившееся в 1954 году помимо того, что нанесло урон развитию двусторонних отношений, стало сильнейшим ударом лично для Н. И. Генералова. Так уж заведено, что глава миссии в ответе за все происходящее во вверенном ему учреждении, и мало кого заботит, мог он объективно предотвратить развитие событий по неблагоприятному сценарию или нет. Как вспоминал Генералов, его спасло то, что к тому времени, когда разыгралась советско-австралийская драма, Сталин уже был мертв и в СССР появились первые признаки оттепели[520]. Ему помогла и умело составленная объяснительная телеграмма. Сам Генералов говорил, что его выручил Молотов[521]. Посол продолжил свою карьеру, правда, уже не в Австралии.

Разрыв отношений с этим государством не принес СССР ни уважения, ни почета в мировом сообществе. Скорее, был воспринят как одно из проявлений конфронтационной внешней политики, неспособности добиваться своих целей дипломатическими средствами.