Клементина пристально посмотрела на нее:

– Кажется, кое-кто предвзят. Да что Клайв тебе сделал?

Дженна смешалась:

– Ну… Я даже не знаю, если честно. Но он всегда так странно смотрит. И говорит странно. Ощущение, как будто он мною недоволен. Вечно. Всегда. Постоянно.

В милую беседу Клементины и Дженны вклинился звучный требовательный голос:

– Милые дамы, может быть, вы все-таки обратите на нас внимание? Кажется, у нас здесь совещание. Или вам совсем нечего сказать по учебному плану на ближайший месяц?

Когда у девушек вновь появилась возможность перевести дух и сказать друг другу пару слов, они украдкой склонили друг к дружке головы.

– Вот видишь, – прошептала Дженна. – Я же говорила: он придирается.

– Клайв был абсолютно прав, – возразила Клементина, – мы с тобой можем поболтать и на перемене. А здесь нужно принимать участие в обсуждении.

Дженна вздохнула:

– Ладно, сейчас мы сами напросились, но…

– Но мне кажется, что в основном все его претензии состоят из подобных обращений, – закончила за нее Клементина. – Просто кто-то слишком чувствителен. Или…

– Или что?

– Или в следующий раз я предположу, что ты просто к нему неравнодушна.

– Еще чего не хватало! – возмутилась Дженна.

Своей перепалкой они добились только одного: еще одного осуждающего взгляда Клайва.

Совещание закончилось.

– Наконец-то! – выдохнула Дженна, едва оказавшись в коридоре.

– Ты в самом деле несправедлива к нашему Клайву, – заметила Клементина. – Разве он критикует твою манеру обучения живописи? Или манеру одеваться? Твой способ планировать занятия?

– Нет. Думаю, такому подходу я точно не обрадовалась бы…

– Ладно. Давай перекусим в кафе. Ужасно хочется блинчиков. А потом у меня еще две лекции… А у тебя сколько?

– Всего одна, – весело сообщила Дженна.

– Старая группа?

– Новички.

Не успела Дженна озвучить свой ответ, как перед ее мысленным взором мелькнула улыбка Стивена.

Нужно выпить чаю покрепче и немедленно взять себя в руки. В конце концов, что это за переживания? Можно подумать, она – слезливая студентка первого курса, которую позвали на свидание, а она переживает это как потерю девственности. Нужно просто реагировать на происходящее так, как оно того заслуживает – не слишком остро.

Когда Дженна появилась в аудитории, то обнаружила там группу почти в полном составе. Ее встретили улыбками. Дженне было приятно это видеть.

Но еще приятнее ей было наблюдать, как студенты постепенно осваиваются в занятии, которое до недавних пор было для них не совсем привычным.

Дженна объявила тему сегодняшнего урока. Простая геометрическая композиция должна была наглядно продемонстрировать ученикам, как следует работать со светом и тенью, какими приемами нужно пользоваться, чтобы переносить объем на лист ватмана.

После объяснений Дженна присела на несколько минут, чтобы дать студентам возможность приняться за работу, попробовать новые действия.

Студенты работали карандашом. Изредка они перебрасывались шутками, что-то уточняли друг у друга. Дженна объявила, что все вопросы лучше задавать ей – она сможет дать более обстоятельные пояснения.

– А если мы просто не расслышали что-то?

– Даже в этом случае уточняйте у меня, – улыбнулась Дженна. – Не нужно стесняться.

Выждав еще некоторое время, она начала обход.

Графические композиции были достаточно несложным заданием, редко у кого-то возникали с ним серьезные трудности. Дженна шла вдоль мольбертов, отмечая, что где-то в рисунке чувствуется слишком большой напор – тени были чрезмерно темными, слишком жирными, другие рисунки, наоборот, словно просили твердой руки и уверенного грифеля…

Уже в нескольких шагах от мольберта Стивена Дженна почувствовала, как будто у нее внутри что-то замирает.

Но она оказалась не готова увидеть набросок, над которым парень вдохновенно трудился. Дженна ожидала цилиндров и кубиков, хаотично разбросанных по листу ватмана. На ватмане Стивена красовалась полуобнаженная юная девушка.

На какое-то мгновение Дженна даже усомнилась: действительно ли Стивен настолько неопытный художник, каким пытается казаться? Но, присмотревшись к «полотну» внимательнее, она увидела, что карандашные штрихи сделаны не вполне уверенно.

Сам по себе рисунок был довольно невинным. И полупрозрачное одеяние нимфы, и соблазнительные очертания ее стройного тела были обозначены легко, без нажима, почти что символически.

Но вот яркие зеленые глаза были совершенно узнаваемы.

И контуры лица до боли напоминали Дженне собственное отражение в зеркале.

Стивен спокойно смотрел на нее. Он улыбался.

– Зеленый – это мелок? – тихо уточнила Дженна.

Стивен выудил из кармана толстый зеленый маркер.

– Отлично, – пробормотала она.

Он продолжал смотреть на свою преподавательницу.

Дженна тем временем лихорадочно размышляла, что предпринять. Подобных случаев в ее практике еще не было. Наконец она кивком головы позвала Стивена за собой.

– Давай отойдем, нужно кое-что обсудить.

Она была смущена.

Она не хотела обсуждать сам рисунок.

Они отошли в эркер. На таком расстоянии студенты уже не могли услышать разговор между Дженной и Стивеном.

– Скажи, пожалуйста, тебя что-то не устраивает? – начала Дженна.

– С чего вы взяли? – Во взгляде Стивена читалось неподдельное удивление.

– Ты ведь сам выразил желание посещать этот курс?

– Разумеется.

– И… тебе неинтересно?

– Почему вы так думаете? – рассмеялся Стивен.

– Ты не выполняешь задания… Сюда приходят, чтобы чему-то научиться. Чтобы учиться, стараются делать то, что говорят преподаватели. Это не урок импровизации… На первом уроке я позволяю студентам импровизировать, чтобы оценить их уровень должным образом. Но дальше следует выполнять задания. Так, как я говорю. Тогда, когда я говорю. Каждому заданию – свое время, свой урок. Стивен, тебе неинтересно?

– Интересно.

Дженна кивнула:

– Так. Хорошо. Мы можем показать твой рисунок куратору вашей группы. Вы с ней обсудите твой поступок. Возможно, она подскажет, что с этим делать. И, Стивен, лучше тебе задуматься еще раз. Если в глубине души ты не хочешь учиться рисовать, выбери какой-нибудь другой предмет. История искусств. Компьютерный дизайн. На факультете искусств множество интересных дисциплин…