Девицы захихикали и зашептались о том, что они ему подарят и что бы они хотели подарить ему.

— Обещаю потанцевать с каждой из вас, — заявил Шон, взлохматив красивые локоны двух, стоявших поближе.

— Ты обещаешь танцевать с нами? — хором переспросили они.

— Разве вы не слышали, что я сказал?

По мере того как они приближались к замку, звук молотков и долота становился громче. Его дед все время что-то подновлял в старом здании, построенном еще в средние века, и что-то пристраивал.

Эдвард Фитцжеральд оставил рабочих и вышел вперед, чтобы поздороваться с внуком.

— Шон, ты становишься все красивее каждый раз, как попадаешься мне на глаза.

— Я бы сказал о вас то же самое, дедушка, но это прозвучит повторением.

Мужчины крепко обнялись.

— Заходи в дом, и мы выпьем по рюмочке в честь дня твоего рождения. С трудом верится, что тебе будет только девятнадцать.

Шон отдал поводья Рори, чтобы тот отвел лошадь в конюшню. Пока они шли через сводчатый холл, собрались тетушки Фитцжеральд, чтобы поздороваться с любимым племянником.

— Шон, дорогой мой, как приятно тебя видеть, — воскликнула Мэген. — Как там поживает Кэтлин с этим дьяволом-спорщиком, ее мужем?

— Она никогда не жалуется, — ответил Шон.

— Не обращай внимания на Мэген, — вступила в разговор ее вдовствующая сестра Мэг. — Она всегда так долго выдерживает сыр, прежде чем положить его в мышеловку, что он черствеет.

Шон сообразил, что тетушка намекает на затянувшееся девичество сестры.

— Солнце давно ушло из твоего окна, Мэг, — парировала Мэген, призвав на помощь все свои силы.

Тем временем остальные женщины, носящие фамилию Фитцжеральд, теребили его, обнимали, целовали, пока Шон прокладывал себе дорогу через холл.

— Оставьте-ка пария в покое, — потребовал дед. — А не то нам придется его похоронить еще до дня рождения.

— Вы все приглашены на праздник, — жизнерадостно объявил Шон.

Дед увел его в священное место — свою библиотеку — и закрыл дверь.

— Женщины всегда были проклятием Мэйнута. Кругом одни только сестры и дочери.

Шон понизил голос:

— Праздник назначен на воскресенье. Груз придет в тот же день.

Граф Килдэрский налил глоток виски внуку и столько же себе.

— Я рад, что твой отец отправил с этой вестью тебя, а не Джозефа. Я хочу, чтобы его репутация оставалась чистой, как только что выпавший снег. Он следующий граф, и я не допущу, чтобы твой брат был запятнан изменой. Я никогда не хотел, чтобы существовала хоть какая-то связь между Джозефом и капитаном Лунный Свет.

— Мой брат знает, что должен делать. Но я готов отправиться с вами в любое время, — предложил Шон.

Эдвард Фитцжеральд почувствовал огромную гордость за юношу, сидящего перед ним. Его взгляд коснулся волос внука, черных, как адский котел, потом упал на широкие плечи.

— Шон, ты унаследовал лучшее от Фитцжеральдов и лучшее от О'Тулов. У тебя дьявольский ум, ты видишь все насквозь. Твои мысли блуждают подобно извилистой дороге. У тебя есть все — сообразительность, сила воли и обаяние, но я не могу позволить тебе отправиться со мной. Ради Кэтлин. Это разобьет ее материнское сердце. — Он допил виски, показывая, что тема закрыта. — Когда вы сможете перевезти груз в Мэйнут?

— Той же ночью, в повозках, которые привезут на праздник Фитцжеральдов и увезут их обратно.

Граф кивнул, его лицо оставалось суровым.

— Как ужасно быть ирландцем.

Шон хмыкнул:

— Пока не подумаешь об альтернативе.

Дед оценивающе провел рукой по томам в кожаных переплетах:

— Когда меня не станет, эта библиотека достанется тебе. Джозеф получит книги по праву и политике, но я хочу, чтобы все остальное стало твоим.

— Эти книги — как старые друзья.

— Ты прочел большую их часть — исторические, мифы, народные сказания, вот эти на гэльском языке. Ты единственный из всех, кого я знаю, кто будет их ценить.

Когда они открыли дверь библиотеки, полдюжины женщин Фитцжеральд по-прежнему находились в холле в ожидании добычи. Теперь, когда Шону исполняется девятнадцать, он вступает в брачный возраст, и не логично ли поискать ему жену среди семейства Фитцжеральд? И даже если он не собирается связывать себя узами брака и на уме у него только флирт, опять-таки почему бы не с одной из Фитцжеральдов?

Кэтлин, мать Шона, как и се сестры, была очень целомудренна, как и полагалось достойной, верующей в Бога ирландке, но более молодое поколение не отличалось такими высокими моральными принципами. В течение следующего часа не менее семи особ женского пола пытались завлечь его на стены и башни Мэйнута. Юмор послужил ему защитой.

— Наверху пятьдесят пять спален. Мне и жизни не хватит, чтобы хоть одной ногой зайти в каждую из них!

Хотя сегодня Шон вел себя осмотрительно, его победы были многочисленны и разнообразны. Так как его мать запрещала связываться с горничными в Грсйстоунсе, Шон при случае баловался с дочками арендаторов-фермеров. Но обычно он доставлял себе удовольствие в Дублине, где возможностей было не счесть. Его дед содержал городской дом на модной Меррион-роу, и Шону разрешили им пользоваться. В последний месяц он полностью реализовал эту возможность, отдавая должное прелестям барменши из Брезен-Хед, продавщицы из лавки льняных тканей на Графтоп-стрит, актрисы из Смок-Элли и неудовлетворенной молодой жены сэра Ричарда Хирона, английского чиновника в Дублинском замке.

Шон заметил свою тетку Тиару, ту самую, в пурпурной вуали, проплывающую мимо.

— Вот если бы принцесса Тиара стала заманивать меня в свой тронный зал, я бы вряд ли устоял.

— Если ты не будешь себя достойно вести, я вытяну тебе ухо на длину твоей руки, — царственно произнесла та.

Шон обнял ее и пылко поцеловал:

— Не забудь оставить мне танец в воскресенье.

— Можешь сообщить Кэтлин, что мы прибудем на празднование.

Шон понятия не имел, говорила ли она обо всех Фитцжеральдах или использовала королевское «мы». Углом глаза он заметил еще одну кузину в белом наряде послушницы. Странности караулили вас за каждым углом, когда вы приезжали в Мэйнут.

В летнем доме на острове Англси Эмбер Монтегью предвкушала предстоящий праздник сильнее, чем все остальные Фитцжеральды, вместе взятые.

Она исполнила все, что требовал от нее муж, нежно, изящно, отрешенно. Ирландия и Джозеф стоили того. Эмбер казалось, что она плывет на сияющем облаке. Ей уже сейчас не хватало воздуха от предвкушения радости. Она уже знала, что наденет, и мысленно перебирала гардероб юной Эмерелд.

С какой гордостью покажет она свою красавицу дочку и сына всем Фитцжсральдам и О'Тулам. У Эмбер кружилась голова при мысли о поездке домой. Она уже чувствовала запах торфа, к которому примешивался аромат нежной зеленой травы.