И еще… Как чудесно было им обоим, когда Тони был жив. Не важно, что они не могли любить открыто: за эту связь можно было угодить в тюрьму. Они любили друг друга беззаветно, без стыда и сожаления. Да, Мойра испытывала к ним горькую зависть.

– Пойдем. – Голос Натаниэля вторгся в ее мысли. – Ему не понравится, если мы испортим этот вечер своими сантиментами.

Насколько все-таки он был прав! Никто не находил ничего предосудительного в том, что Натаниэль так часто сопровождает ее на светские мероприятия. Его долгая «дружба» с Тони все делала понятным. Это также служило им удобным предлогом отвергать романтические ухаживания. Любой, естественно, мог предположить, что в один прекрасный день вдова, в конце концов, выйдет замуж за лучшего друга покойного мужа. Великолепное прикрытие! Таким образом, никто не сможет обнаружить правду о Натаниэле и не узнает, что Мойра после стольких лет замужества все еще девственница.

Все эти годы она морила себя голодом, чтобы похудеть и понравиться мужу. Но мужчина, за которым она была замужем, не желал ее тела.

Непонятно, почему она так усердно старается сохранить образ, который в ней привыкло видеть общество? Она больше не выйдет замуж, если только, конечно, не встретит человека, который заставит ее поверить в любовь.

Наверное, потому что она круглая дура и ей всегда с трудом удавалось поступать так, как она хотела. Когда-то она обвиняла в этом собственную мать. Но сейчас она уже взрослая женщина и может винить только самое себя. Она виконтесса, пусть и вдовствующая. Но если она не будет вести себя так, как нужно, она перестанет ею быть.

– Что скажут люди, когда я появлюсь вот такой? – В ее голосе повисло стыдливое эхо беспокойства. – Непременно начнут судачить.

Улыбнувшись, Натаниэль накинул ей на плечи подбитую горностаем накидку.

– Только до того момента, пока не прибудет кто-нибудь еще, достойный сплетен. Они отметят, как прекрасно ты смотришься, друг мой. И ничего больше. А те, кто будет злобствовать, – это от мелочности сердца и ума.

Он был прав, Мойра тоже понимала это. Втайне она надеялась быть замеченной и желанной.

Чертовски неприятно, что, для того чтобы это ощутить, нужно выезжать в свет.

Интересно, ждет ли Уинтроп Райленд, когда она появится? Поймет ли, что она вырядилась специально, чтобы привлечь его внимание? Будет ли ей приятен его интерес, если он таковой продемонстрирует? Что, если он проигнорирует ее?

Нет, такого быть не может. Хотя где-то в глубине таилась мысль, что он не заметит ее и положит конец эти пустым мечтаниям. Мойра все же была уверена, что он не оставит ее в покое. Во всяком случае, сейчас. Райленд пока не получил от нее, чего хотел, и он не тот человек, который отступит и не станет добиваться своего. Не важно, что побудило его начать флиртовать с ней. Это могла быть чистая случайность. Но он захотел поцеловать ее, и теперь будет домогаться, пока не получит то, что ему надо.

Не разумнее ли позволить ему поцеловать ее сегодня и разом покончить со всем этим? Может, лучше прямо спросить, чего он добивается.

Натаниэль предложил ей руку и ободряюще улыбнулся:

– Ну что, трогаемся?

Положив руку на его рукав, Мойра глубоко вздохнула.

– Да, поедем. Минни будет готова убить нас обоих – мы так задержались!

– Я сообщу ей, что мы запоздали по причине твоего переодевания. Она позеленеет от злости, когда увидит, как ты выглядишь.

– Не говори так о моей сестре. – Делая выговор, она была искренней лишь наполовину. И оба знали это. Хотя Мойра и любила свою младшую сестру, временами та была сущим наказанием.

В молчании они прошли коридором к лестнице. Почему-то показалось, что светло-голубые стены сдвинулись теснее, словно, пока она переодевалась в своей комнате, ее Городской дом съежился и уменьшился в размерах. Лестница с ее пологими, спокойными ступенями как будто стала крутой и ненадежной.

– Тебя прямо-таки шатает, – заметил Натаниэль, когда они сошли вниз. Если бы не его поддержка, она бы непременно оступилась и упала.

– Я волнуюсь. Разве это странно? – Поддерживая юбки, чтобы не наступить на них, Мойра смотрела прямо перед собой. – Мы с Октавией целую вечность планировали этот бал. Вот-вот он начнется, а я ничего не соображаю от страха.

– Слабость и дрожание рук и ног совсем не связаны с сегодняшним балом.

– Не надо мне ничего говорить. – Она понимала, на что он намекает.

– Я и не собираюсь. Ты отлично знаешь, кто в этом виноват.

– Он не имеет никакого отношения к моим страхам. – Интересно, почему она так упорно не желает признать это? Никогда раньше она не скрывала своих чувств от Натаниэля, зачем же теперь отрицает очевидное? Может, боится встретить сочувствие в его глазах, если Уинтроп продемонстрирует безразличие к ней?

Натаниэль, казалось, не слышал ее, а возможно, делал вид, что не слышит.

– Каждый раз, когда я шел к Энтони, я себя чувствовал точно так же.

Мойра подавила в себе вспыхнувшую зависть.

– Это не одно и то же. Я-то встречаюсь с мужчиной.

– Но он же понравился тебе с первого взгляда.

Да, это была правда. Насколько она помнила, она всегда считала, что Уинтроп Райленд – самый красивый мужчина во всем христианском мире. Очень странно, что они не встретились раньше.

– Ну и что?

Он задержался на ступенях. Ей тоже пришлось остановиться. Натаниэль поймал ее взгляд.

– Перестань вести себя, словно тебя закуют в кандалы зато, что ты понравишься кому-нибудь. И получай удовольствие от жизни.

Мойра отвела глаза. Он знал ее уязвимое место. Но Натаниэлю приходилось держать в тайне свои любовные связи из-за угрозы тюремного заключения. Ей же нечего опасаться, кроме легкого общественного осуждения.

Конечно, были вещи и пострашнее. Например, возвращение назад, к родителям. Одна лишь мысль об этом заставила ее похолодеть. Именно поэтому она не могла завести любовную интрижку. Она не смела рисковать, чтобы не обнаружилось, что ее брак был фикцией.

Конечно, если только ее любовник пообещает не болтать об этом. Или он настолько влюбится, что захочет жениться на ней. Такой человек не разгласит ее тайну, особенно если чувство будет взаимным.

Это связано с большим риском, и Мойра не была уверена, стоит ли ей идти на него.

– Я подумаю, – пообещала она приятелю. Между «подумать» и «сделать» большая разница. И она таким образом давала себе короткую передышку от его явного подталкивания к тому, чтобы «получать от жизни удовольствие».

Минерва и в самом деле уже ждала их, сосредоточенно меряя шагами гостиную, словно пыталась протоптать тропинку среди лилий ковра. Увидев сестру, она от изумления раскрыла рот.