Сидит вот над эскизом, задумавшись барышенькой романтической, вместо того чтобы работать.

А ведь, может, он характера препротивного и привычек скверных? Которые вчера от усталости и навалившихся проблем не выказал?

Да ладно! Характер! Нормальный у него характер серьезного ответственного мужика, чего выдумывать и глупости накручивать! Да и батенька его не жаловался, только похваливал с гордостью. И примчался за доченькой, задвинув все дела свои и усталость.

А проблемы у мужика — ой-ой-ой! Тайная ежедневная молитва родителей всех подростков, чтобы пронесло стороной от проблем-то таких!

Инга вздохнула старушечкой, подперла кулачком подбородок, облокотившись на стол, посмотрела в оконце.

«Надо же, а? — недоумевала, поражаясь самой себе. — Мужик как мужик, ну интересный, привлекательный, есть в нем что-то…. Фиг знает, но пробрало меня по полной программе! Никогда так не пробирало, а вот же, сподобило! Ну и что? Полюбовалась — и задвинь подальше, тем более что заморочен он дочерним «подарочком». Да и о чем ты, Инга Валерьевна?! Понравился! И ничего подобного, так нет же, сижу вот, думаю, вместо того чтобы делом заниматься! Идиотизм!»

Она услышала движение за дверью и поняла, что объект ее странных размышлений и чувств-с непонятных пробудился ото сна и бродит по коридору, как призрак коммунизма по Европе.

Встрепенулась было выйти навстречу и передумала, сам дорогу найдет. Квартирка у них хоть и далеко не маленькая, но не Зимний же дворец, в конце концов!

И назло себе, в виде «ответа Чемберлену» своим растревожившим мыслям, чувствам непонятным и удивлению, уткнулась в эскиз — давай, работай, озабоченная ты моя!

Ха! Ха! Ха! Три раза — работай!

Игнат никак не мог проснуться.

Некое странное состояние, когда частью сознания понимаешь, что уже проснулся, и начинаешь осознавать себя в действительности, но никак не можешь открыть глаза и все плаваешь между реальностью и остатками досматриваемого сна.

Полусон, полуявь, полуподремывание — приятное безвременье.

Он перевернулся с бока на спину, и затягивающее сновидение улепетнуло, уступив место реальности проистекающей. Стрельцов открыл глаза и не сразу сообразил, где находится. Не дома. Точно.

Потолки высоченные, диван незнакомый, запахи иные. Приятные, умиротворяющие, но иные.

И вспомнил. Сел на диване и осмотрелся.

Большая, светлая, очень уютная комната: у дивана длинный невысокий столик со стеклянной столешницей, два объемных пухлых кресла, плазма над декоративным камином, старинные стильные застекленные книжные шкафы под потолок.

Дальше рассматривать детали интерьера он не стал, поднялся резким движением, оперативно оделся, проигнорировав пиджак с галстуком, сложил стопочкой постельные принадлежности и пошел искать обитателей данной жилплощади и дочь свою Машу среди них.

Выйдя из комнаты, Стрельцов несколько подрастерялся в широком длинном коридоре. Что-то типа: направо пойдешь… налево пойдешь, хоть «ау!» кричи.

Кричать Игнат Дмитриевич не стал, а предпринял любимую русскую разведтактику, а именно метод научного тыка.

За третьей по счету открытой им дверью обнаружился туалет.

Святое. И главное, насущное. Воспользовался.

За четвертой — ванная комната. Ну, это после выяснения обстановки в целом. Погодим.

А вот за пятой дверью с деревянным шариком, привязанным к ручке, оказалась кухня с хозяйкой внутри.

— Здравствуйте, Игнат! — приветливо поздоровалась она.

Как и накануне ночью, когда он был допущен в чертоги, большой обеденный стол оказался завален ватманами разного формата, листками, линейками-карандашами, там же стоял открытый ноутбук.

— Здравствуйте, Инга, — ответствовал, как и полагается, Стрельцов и покаялся: — Я снова отвлек вас от работы. Извините.

— Ничего страшного, — уверила она, поднялась и начала быстро собирать со стола вещи.

— А где Маша? — поинтересовался отец местонахождением дочери блудной.

— Сбежала, — оповестила Инга и поспешила успокоить: — Не пугайтесь, не в глобальном смысле. Пока только от вашего выговора, на несколько часов, имея тайную надежду, что каким-то чудесным образом вы успокоитесь и ругать сильно не станете.

— И куда она сбежала? — засунув руки в карманы брюк, качнувшись с пяток на носки и обратно, автоматически переключился на начальника господин Стрельцов.

— В торговый центр, — улыбнулась понимающе Инга. — В сопровождении сачкующего по этому поводу от школы кавалера, а именно моего сына Федора. Программа следующая: кино, кафе, гуляние с периодическим прозвоном и проверкой по телефону меры вашего гнева.

— А вы им потворствуете! — недовольно пророкотал господин начальствующий.

— Большинством голосов они этот спор выиграли, — пожала плечами Инга и неожиданно «соскочила» с темы. — Хотите в душ?

Стрельцов посмотрел на нее, подивившись себе, отчитывающему ее как подчиненную нерадивую, и испытав нечто отдаленно похожее на раскаяние, приведшее к смиренному вздоху.

— Хочу.

— Там в шкафчике, в ванной, найдете чистое полотенце, — сопроводила предложение Инга. — Обедать будете?

— Обедать? — не понял Стрельцов игнорирование завтрака после сна. — А сколько времени?

— Три часа или чуть более того, — улыбнулась с намеком на сарказм хозяйка.

— Тогда буду, — согласился Игнат Дмитриевич с хорошим предложением и, слава богу, не забыл смягчить все свои подтексты на претензии. — Извините, Инга, за неудобства, доставленные вам нами с дочерью.

— Я лучше ответным визитом с сыном Федором бабахну, он давно хочет Питер посмотреть основательно, — двинула встречное предложение Инга.

— Все, обещали! — строго закрепил решение Стрельцов, не выпадая из роли вожака, и вышел из кухни.

Душ — это хорошая вещь!

Распариться-помыться, и побриться, и немного релакса, правда, без песен и долго не намоешься — все-таки в гостях, да и к обеду зван!

«Рубашку, конечно, следовало бы свежую», — недовольно скривясь, подумал Игнат, одеваясь.

Но в данных обстоятельствах и за то, что есть, великое мерси!

И, довольный бодростью чистой отмытости и побритости, двинулся из ванной в кухню.

Пахло там! Организм отреагировал громким звуковым голодным спазмом в желудке, изойдясь слюной предчувствия.

— Какие ароматы! — не удержал Стрельцов призыва желудочно-душевного.

— Садитесь, Игнат, — распорядилась Инга, накрывая на стол. — Вы ведь, наверное, сутки не ели?

— А кто его знает, может, и сутки, — согласился он, усаживаясь на диван у стола.

Ну что в этот день Игнату Дмитриевичу бог послал? Свежего, еще теплого бородинского хлеба, борща наваристого, соленья-маренья, овощной салат, отбивные из белого куриного мяса в панировке — и все отменного вкуса и великолепного исполнения.