— Значит, нам нужен банк, — разумно рассудил шаман. — А у полиции должна быть машина. Пусть подвезут нас туда, а затем на аэродром.

— Хорошая мысль, — загорелся Фридрих и через минуту обо всём договорился.

Ради такого заработка лейтенант был готов и таксистом поработать, так что всего через пару минут товарищи уже сидели в открытом внедорожнике, который, казалось, видел ещё буров. Гогенцоллерн каждую секунду ждал, что тот вот-вот развалится, так он скрипел и трясся, но, на удивление, этого не случилось. Пётр перенёс поездку с привычной невозмутимостью, и только Хилука тряслась как лист, вцепившись в руку хозяина. У неё этот железный зверь, противно воняющий и воющий так, будто вот-вот сдохнет, вызывал безотчётный ужас. Возможно, потому что она не чувствовала в нём жизни. А дома, на Эллурии, даже корабли эльфов и летающие лодки наднебесников имели душу.

Центральный банк Порт-Элизабет не впечатлял. Как и сам город. Нет, колониальная архитектура выглядела неплохо, но создавалось полное ощущение, что время тут замерло ещё в конце девятнадцатого века. Низкие дома, не выше трёх-четырёх этажей, ратуша, словно с картинки учебника по истории, с башенкой и часами, и всё такое. Правда, вдалеке виднелись и высокие здания, но, судя по всему, это были человейники жилых районов. С другой стороны, товарищам было плевать и на архитектуру, и на внешнюю пасторальность. Они уже успели рассмотреть порт и трущобы рядом с ним, забитые беднотой, которая, впрочем, не особо и рвалась работать.

Но заниматься социальным воспитанием Фридрих не рвался, как, впрочем, и Пётр, которому все местные жители были до лампочки. И если после тесного общения с Денисом и остальной командой спасения Варлока шаман осознал ущербность своей прошлой националистической философии, то сейчас, глядя, как взрослые мужики просто валяются под солнцем, потягивая пиво, у него снова возникли сомнения насчёт их принадлежности к роду человеческому. Ну не могли, по его мнению, люди только жрать, спать и спариваться. А ничем другим, судя по всему, они не занимались.

Впрочем, эти мысли Ярве выкинул из головы, как только машина остановилась возле банка. Отстранённым философским размышлениям Пётр всегда предпочитал действие. А Фридрих, судя по всему, изначально не забивал себе голову глупостями. Так что парни весьма энергично ворвались в здание. А вот там начались проблемы. Привыкнув к комфорту и качеству обслуживания у себя на родине, юноши не ожидали, что здесь к ним будут относиться как к пустому месту.

Клеркам просто было неинтересно обслуживать двух весьма молодых с виду парней, к тому же одетых не в брендовые вещи, а в практичную и удобную одежду, но не бросающуюся в глаза высоким ценником. В таком виде Фридрих с Петром выглядели небогатыми студентами, приехавшими на каникулы, впрочем, формально они таковыми и являлись. Разве что здесь оказались проездом, и деньжата у них водились. Но клерки этого не знали и отдавали предпочтение другим клиентам, с которых можно поиметь чаевые.

— Простите, я могу видеть управляющего? — Фридрих, несмотря на глуповатый вид, был урождённым Гогенцоллерном и привык к соответствующему отношению, а когда его отфутболил третий по счёту клерк, слегка вышел из себя, хотя пока ещё без жертв и разрушений. — Позовите его немедленно.

Девочка на ресепшене тоже была невысокого мнения о парнях, но, наткнувшись на ледяной взгляд немца, почему-то испугалась так, что чуть не обмочила колени. И тут же схватилась за телефон. Ждать пришлось недолго. Уже через десять минут со второго этажа появился управляющий, но не один, а с толстым китайцем в дорогом костюме, который с презрением смотрел на окружающих, будто они были его личными слугами, а то и рабами. Было видно, что и он, и управляющий раздражены, видимо, звонок отвлёк из от чего-то важного.

— Кто здесь хотел меня видеть?! — управляющий тоже не собирался сдерживаться. — Вы?! И что же такого случилось, что потребовалось отрывать меня от важных переговоров с господином Чжу?!

— Мы уже полчаса ждём, но ни один ваш клерк не хочет нас обслуживать, — Фридрих, несмотря на раздражение, старался быть вежливым, помня о том, что им не нужно лишнее внимание. — При этом половина из них заняты чем угодно, но не работой.

— А кто ты такой, чтобы тебя вообще пускали в мой банк? — от управляющего ощутимо пахнуло алкоголем, и стало ясно, какого плана переговоры они вели с китайцем. — Вон на улице банкомат. Иди и снимай там любую сумму! Почему ты отвлекаешь моих людей и мешаешь уважаемым клиентам? Видите, господин Чжу, с кем приходится работать. Эти нищие студенты едут в нашу страну без денег, а потом всеми силами пытаются нас ограбить.

— Я всего лишь хотел снять деньги со своего счёта, — в голосе немца звякнул металл, но этого почти никто не услышал. — Если бы средств в банкомате было достаточно, я бы вас не беспокоил.

— Хочешь сказать, что у тебя столько денег, что банкомат не справляется? — вмешался в разговор китаец. — Кому ты лжёшь, мальчик. Сразу видно, что ты бедняк, приехавший в эту прекрасную страну на то, что тебе дали родители. А здесь хочешь произвести впечатление на девушку. Признаю, она красавица. Я раньше таких не видел, хоть попробовал всяких. Но радуйся, у тебя сегодня удачный день! Я предлагаю тебе сто тысяч, но красавица пойдёт со мной.

— Какое щедрое предложение, господин Чжу! — восхитился управляющий, тоже сальными глазами глядящий на Хилуку. — Соглашайся, мальчик! Ты уедешь отсюда богатым человеком. Или можешь отказаться. Тогда, возможно, не уедешь совсем. Джунгли — опасное место. Там водится много диких зверей.

— Ага, они как прыгнут, — усмехнулся Пётр, до сих пор смотрящий на эту сцену со стороны. — А у меня не хотите спросить, с кем останется моя рабыня?

— Ты ещё кто такой? — прищурил и без того узкие глаза китаец. — Монгол? Или этот… бурак.

— Бурят, — поправил его шаман, которого всё это уже начало забавлять. — И нет, я не из этого народа. Мы, лыгъо равэтлъан, резали ваших предков ещё до того, как русские пришли в Сибирь. А сейчас ты, толстомордый, смеешь мне угрожать?

— Что ты сказал?! — взвился китаец, выхватывая ПМК. — Да я тебя…

Что он хотел сделать, так и осталось загадкой, потому что реакция у Петра была намного выше, а