Но родившийся сын, должно быть, остудил его кровь.

Кин внимательно посмотрел на Виктора. Его угрюмый взгляд, столь знакомый Виктору, задержался на шраме.

– Что случилось?

– Задело обрушившейся балкой, когда я бросился за женой.

Голубые глаза Софи стали влажными.

– Мы так опечалены.

– Ничего не поделаешь. К тому же поместье камнем висело у меня на шее. Сколько раз я мечтал от него избавиться.

Софи дружила с его женой, но расстояние и безумие Мэри-Фрэнсис разлучили их. Выступившие на глазах Софи слезы испугали Виктора. Испытывая неловкость, он бросил умоляющий взгляд на Кина и отступил.

Маленькая девочка чинно сидела на софе. Ее башмачки не доставали до пола, но ей и в голову не приходило болтать ногами. В ее маленькой фигурке чувствовалось большое достоинство, совсем как у ее матери. Когда она вырастет, нужно будет как следует присматривать а ней.

Кин подошел к жене, пытаясь без слов успокоить ее. Софи проследила за взглядом Виктора.

– Мы привезли Реджи. Подумали, что, возможно, она немного отвлечет тебя от грустных мыслей.

Отвлечет? Нет, скорее напомнит, что его род продолжится, хотя теперь у него нет ни жены, ни законных наследников. Реджина была его дочерью, но он не мог официально признать ее. Для окружающих она дочь его давнего друга Джорджа Китинга и его жены Эмилии, и Виктору пришлось согласиться с таким положением дел. Но разве это может утешить?

Очевидно, он оказал бы всем большую любезность, если бы вовсе не заводил потомства.

Кин, приходившийся Виктору сводным братом по отцу, что тоже не афишировалось, не сомневался в дурной наследственности, доставшейся им от отца. Но и он однажды задумался о том, как бы род не пресекся с его смертью.

Мальчишка ударился в рев и отчаянно вырывался из рук Кина. Он был удивительно похож на свою мать.

Вдруг Кин отодвинул Софи в сторону и бесцеремонно сунул Ричарда Виктору.

– Возьми своего крестника, – сказал он.

Виктор взял малыша, который проворно вертел головой и брыкался. Ему хотелось взять на руки девочку, которая неодобрительно смотрела на выходки его племяника. Из-за случившейся беды Виктор несколько месяцев нe видел дочь, но ей следовало бы знать, что она не должна его бояться, освободившимися руками Кин обнял жену.

– Отпусти его. Он несколько часов провел в карете. Как же развивать в нем лидерские наклонности и самостоятельность? Он должен дать выход энергии, – сказала Софи, прижавшись к мужу, но ее повлажневшие глаза не отрывались от детей. – Реджина гостит у нас две недели. Эмилия заберет ее, как только они с Джорджем вернутся в город.

Чтобы не углубляться в эту тему, Виктор наклонился и поставил мальчика на пол. Мальчишка тут же помчался по комнате.

Софи и Кин, судя по всему, хорошо знавшие, чем это грозит, переставили хрупкие предметы повыше. Виктор распахнул дверь в смежную Комнату, так что маленький негодник мог носиться по всему дому.

– Садитесь. Сейчас подадут сандвичи. – Он подошел к девочке и спросил:

– Ты какие сандвичи любишь?

Прежде чем ответить, Реджина взглянула на Кина, будто ожидая его разрешения. Это задело Виктора. Софи села рядом с девочкой.

– Не бойся, милая. Ты же помнишь лорда Уэдмонта. Ты знаешь, что тебе дали второе имя, Виктория, в, честь него? Думаю, ты можешь называть его…

Двери распахнулись, и в гостиную вошла шикарная женщина, ее темные волосы, уложенные в элегантную прическу, свободно падали на плечи.

– Не говори этого! – потребовала она.

– …дядя Виктор, – машинально закончила фразу Софи, во все глаза глядя на гостью.

– Мама! – вскрикнула девочка.

Она слезла с софы я терпеливо ждала, когда ей разрешат подойти к матери.

Эмилия была, как всегда, изящна и красива. Но Виктор передернул плечами, как от внезапно налетевшего холодного ветра. Четыре года назад влечение к этой женщине едва не стоило Виктору жизни. Но оно стоило ему его лучшего друга, даже двух друзей.

Появились дворецкий и лакей с подносами. Обстановка оживилась. Эмилия прижалась губами к щечке дочери, потом улыбнулась Софи и Кину.

– Я вернулась раньше, – объяснила она, заметив удивление на их лицах.

Кин перехватил носившегося по комнате сынишку и, соблазняя конфетой, уговаривал посидеть.

– Дай ему сначала сандвич, Кин, – посоветовала Софи. Все ее внимание было нацелено на детей.

Эмилия сняла перчатки и тронула Виктора за рукав.

– Можно мне поговорить с тобой? – шепнула она, едва заметным движением головы указав на соседнюю комнату.

Как только они вошли туда, она тут же укрылась за дверью, чтобы их не могли увидеть из гостиной.

– Эмили, – запротестовал Виктор. Она прильнула к нему и обвила его шею руками.

– Когда я услышала новости, то была просто в ужасе. – Виктор боролся с желанием сбежать.

– Ты написала мне об этом в трогательном письме. Она приподнялась на цыпочки и взъерошила его волосы.

– Как ты? Я так тревожилась за тебя. Я… – Она прикрыла свои синие глаза, и, когда снова взглянула на Виктора, они были полны слез.

Только не это. Он нуждался в сочувствии – вокруг него столько плачущих женщин. Он вспомнил и Ленарда, который едва не разразился слезами, услышав, что не слишком ему понравился. Ну почему в последнее время, едва только люди оказываются рядом с ним, у них сразу глаза оказываются на мокром месте? Даже его честь добрых полчаса орошал слезами его новый шелковый сюртук.

– Я так часто думала о тебе. Кстати, Джордж вернется в город только через месяц.

Не собирается ли Эмилия предложить ему…

– Мне бы не хотелось, чтобы ты оставался в одиночестве. – Она теснее прижалась к нему, так что Виктор ощутил малейшие изгибы ее тела. Губы ее чуть изогнулись, сложившись в неуловимую улыбку Моны Лизы. – Я часто вспоминаю ту ночь в карете.

Неужели она предлагает ему снова стать… его любовницей?

– Теперь ты замужем за Джорджем, – пробормотал он.

Она досадливо хмыкнула.

– Мы давно женаты и успели наскучить друг другу. – Виктора это покоробило. Он положил руки ей на плечи.

– Эмилия, я всегда буду помнить о тебе, но эта любовь однажды едва не стоила мне жизни.

Она скользнула ладонью по его руке.

– Я только хочу, чтобы ты знал: зачем бы я тебе ни понадобилась, я приду.

Виктор был потрясен. Испуган. Он отстранил от себя Эмилию. Да он скорее переспал бы с Ленардом. Господи, что за мысль!