Это выглядело жалким, каким-то мерзким — стало стыдно за себя, за всех, за свой мир, который почему-то не справлялся сам и приходилось призывать кого-то из других миров.

Феран не помогал, он хмурился сильнее и сильнее, внутри казалось растёт раздражение и ярость, а это было очень и очень плохо. Тут белая ведьма снова обратила на них свой взор и снова с придыханием зашипела:

— Ты, — указала на него пальцем белая, — ты меня сюда притащил, тащи назад. Я хочу домой, ясно? Я-хочу-домой, чтоб вам всем…

— А ну, тихо, — резкий и полный злости голос Хэлы громогласно разнёсся над их головами и стало тихо.

Роар видел озадаченное лицо белой ведьмы, которая пыталась что-то сказать, но не могла. Её искривленный истерикой рот открывался и закрывался, она обвела их заплаканным взглядом, в попытке понять, что произошло. Вокруг повисла мёртвая тишина, в которой были только быстрые шаги Хэлы и шорох её юбок. Он обернулся на неё и встретился с невероятно страшным лицом — вот сейчас никто не сказал бы, что она не чёрная ведьма.

Скулы на мягком, круглом лице Хэлы ходили ходуном, взгляд был яростным и диким. Никогда бы он не встал на пути у чёрной ведьмы, у которой было такое лицо.

— И что вы тут устроили? — строго проговорила чёрная ведьма, кидая вопросительный взгляд сначала на одну из серых, а потом и на Роара.

Ответить он конечно тоже не смог — приказ тишины был един для всех.

— Ты что себе позволяешь, детка? — проговорила Хэла, обращая свой взор к белой ведьме.

С лица девушки сошла вся краска, так она испугалась подошедшую к ней женщину. И скорее всего того, что Хэла смогла сделать всего одним словом.

— Я скажу тебе это только один раз и никогда больше не повторю — в этом мире каждое сказанное такой как ты слово имеет значение. Ощутимое. Реальное. Слышишь? — Хэла ткнула девушке в грудь пальцем. — И будь добра зарубить себе на носу — ни-ког-да не кидайся такими выражениями, как “чтоб вам”, “идите вы” и прочее. Это ты дома могла пожелать, чтобы у машины, облившей тебя грязью, колесо спустило. И вероятность исполнения твоего пожелания была равна нулю. Но в этом мире, твои слова имеют силу и будут стоить кому-то жизни! Понятно объясняю?

Белая ведьма с трудом кивнула и хотя Роар вообще не понял, о чем именно сейчас шёл разговор, но было понятно, что сказанное нашло какой-то отклик в девушке.

— Хорошо, — продолжила Хэла тем же жестким, хлестким словно плётка голосом. — Поэтому пока ты здесь, будь любезна, перед тем как хоть какой-то звук вывалится из твоего рта, сто тысяч раз подумать к чему это может привести. Поняла?

Снова обреченный кивок.

— Теперь про твои хочухи и желания. Ты можешь нас всех слезами залить до наводнения, но участь твоя от этого не изменится. Ты домой хочешь? К маме, папе, брату, детям, друзьям-товарищам? Сейчас хочешь, вынь да положь и никто твою беду и горе кручинное не понимает? — Хэла фыркнула и подбоченилась. — А вот представь себе, краля моя, что мы тоже не по туристической визе в этом тематическом лагере, а-ля полное погружение, отдыхаем, и как смена закончится, домой отправимся со спокойной душой.

Чёрная ведьма посмотрела на присутствующих здесь серых. На лицах призванных девушек были сожаление и сочувствие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И все мы не сиротинушки горемычные, у всех у нас тут вот девочек в серых платишках, есть мамы, папы, братья-сестры, бабки-дедки, а у кого мужья и дети настоящие реальные существуют, кошечки-собачки, хомячки, рыбки в аквариуме, — Хэла качнула головой. — Думаешь, нам не хочется домой?

Белая ведьма странно дёрнулась, перевела взгляд на серых.

— Только если мы будем каждый раз, когда внутри тоска волками воет, истерику закатывать и ножками топать, то пустят нас в расход за милую душу и не поморщатся. — пояснила женщина. — А если тебе того и надо, то давай ты сразу мне об этом скажешь — мол, не в моготу, не хочу-не буду даже пытаться привыкнуть, учится ничему не желаю, все вы тут ужасные и воротит меня от вас. И смерть кажется славной и приятной!

И Хэла взяла девушку за подбородок:

— И я тебе с удовольствием помогу, отведу тебя на реку, она тут недалече, и камень тебе на шею повяжу, хоть сегодня вечером пойдем, на закате красота там невообразимая. Только учти вместо тебя они новую девицу выдернут, потому как им она позарез нужна — надоело всем задницы морозить.

Белая хотела что-то возразить на это, но лишь открыла и закрыла рот в полной тишине.

— А не у всех получается сразу, — ответила ей чёрная. — Это тебе не криком орать, что ты с рождения умеешь делать, этому учится надо.

Было видно, что Хэла уже успокоилась и голос её становился ровнее, она не шипела с придыханием, злость сходила, и стоящий от неё сбоку Роар видел это по приходящему в норму лицу.

— И еще вот что, — Хэла указала на девушку пальцем. — Коли ты решишь всё же с нами остаться, то запомни раз и навсегда одну вещь…

И женщина почти вплотную придвинулась к её лицу:

— Если ты хоть кому здесь причинишь вред своими словами намеренно или бездумно, то ты будешь иметь дело со мной. И поверь мне, детка, ты пожалеешь о каждом дне своей жизни и проклянёшь тот, в который родилась на свет.

Девушка сглотнула и глаза её снова наполнились слезами, она действительно испугалась. И на самом деле было чего бояться. Хоть белая и не знала пока что тут к чему, но сам Роар наверное дрогнул бы от такой угрозы, потому что сильнее этой чёрной ведьмы они еще не видели.

Сила в ней била через край и эйол говорил поминая богов, что это оттого, что Хэла взрослая женщина, а не девица неразумная. Если бы чёрная была девушкой, какими обычно призывали серых, то и силы в ней было бы немного, сила бы росла постепенно вместе с тем как взрослела бы чёрная. Так было с предыдущей, и старожилы говорили, что злючей и ненавидящей всё и вся она стала уже после того как пробыла в их мире с десяток тиров. Правда причину этой перемены никто так и не смог припомнить. Но, даже несмотря на это, у прошлой ведьмы силы было в разы меньше, чем у этой.

— А теперь, достопочтенные