— Вот они! Держи! — раздалось снизу.

Сразу трое рабов выбежали в перистиль.

Одновременно с криком в лоб Куке угодил камень. Новобранец заорал и сверзился вниз, увлекая с собой дюжину черепиц.

Следом за приятелем скатился Скирон — то ли потерял равновесие, то ли со страху. Приск спрыгнул сам, остальные застряли на крыше. Приск угодил прямиком в крошечную лужу, что скопилась в каменном углублении, и которую в доме, несомненно, гордо именовали бассейном.

— Вон! За дверь их! — завопил все тот же пронзительный голос, и кто-то ухватил Приска за шиворот. Новобранец не растерялся, заехал рьяному рабу локтем в живот, хватка тут же ослабла — охранник явно был не родня Геркулесу.

— Не сметь! Мы гости! — крикнул, озлившись, Скирон.

Его никто не слушал: в перистиль ринулся привратник, второпях налетел на медную статую быка. Бык, этот символ Пятого легиона, громыхая, слетел с постамента и грохнулся на бок. При этом бык сбил Приска, а привратник навалился следом, стремясь ухватить дерзкого, но мешал раскоряченными ногами бык. В этот момент с крыши вниз ринулся Малыш, точь-в-точь копье из катапульты, и заехал привратнику в ухо, так что тот мигом слетел с бронзового быка. Статуя оказалась полой внутри и не такой уж тяжелой, Приск из-под нее благополучно выбрался. Тем временем со стороны кухни прибежали рабы, вооруженные вертелами и палками, но, на счастье новобранцев, в драку вступать не спешили, несмотря на упитанность и габариты. Лишь толстая ключница завопила истошно:

— Грабители!

Действо достигло кульминации, и тогда в перистиль вступил сам хозяин.

В том, что это был хозяин собственной персоной, сомневаться не приходилось. Кто же еще может так выглядеть — дородный, высокого роста, смуглолицый здоровяк лет пятидесяти, в тунике из зеленого сукна, с золотыми браслетами на руках и в венке, опять же золотом, из ажурных тончайших листьев. Вслед за ликсой прибежали женщины — одна уже немолодая, судя по одежде и прическе — его жена, и две девушки, одна лет пятнадцати, другая — около тринадцати или двенадцати, совсем юница. Та, что постарше, смуглая, черноглазая, младшая — белокожая, с синими глазами.

— Прекратить безобразие! — рявкнул хозяин.

Малыш, в этот момент сидевший верхом на привратнике и уже занесший кулак, чтобы выдать очередную плюху, замер. Кука попятился и шлепнулся в бассейн.

— Мы не грабители! — опомнился прежде других Приск.

— Это наверняка от соседей, опять явились подсматривать, — заявила матрона. — Как у нас обед, так их люди на крышу к нам лезут.

— А мы их в котел! — хмыкнул толстяк, сочтя шутку удачной.

Малыш рыкнул, решив, что угроза серьезная.

— Будущие легионеры Пятого Македонского легиона приветствуют достопочтенного и щедрого ликсу Кандида! — сказал Приск любезно, но без тени подобострастия, даже чуть покровительственно, как будто он был военным трибуном, а не будущим рядовым легионером.

— Ну, это… у нас твои тессеры, вот мы и пришли… — вылез, наконец, из бассейна Кука.

— Тессеры в кабак, а не в мой дом, — нахмурился Кандид, сообразив, что видит перед собой не злодеев-грабителей, а горе-новобранцев.

— Мы не хотели обидеть тебя или твою семью, — вновь вступил в разговор Приск. — Но вино, что мы выпили в таверне, так ударило нам в голову, что мы осмелились явиться в дом незваными на германский манер. У этих варваров хозяин принимает нежданных гостей столь же радостно, как и приглашенных.

— Понравилось вино? — спросил ликса.

Квинт хотел сказать «нет», но Скирон дернул его за тунику.

— Плиний Старший называл здешнее вино божественным. — Гай позволил себе улыбнуться.

Обе девицы, синеокая и черноглазая, уставились на Приска, оценив его эрудицию и ораторские таланты.

— Сразу видно, что язык у тебя хорошо подвешен, — засмеялся Кандид, — не удивлюсь, если легат через пару месяцев запишет тебя в канцелярию. Откуда же, орлы или быки — уж и не знаю, как вас называть, — скептически хмыкнул хозяин, — вы явились?

— Из Италии! — гордо объявил Скирон, с видом победителя водрузив ногу на грудь поверженного привратника, будто собирался позировать для скульптуры какого-нибудь императора.

«На тонконогого Домициана очень даже похож, — подумал Приск, — правда, нет еще ни лысины, ни живота».

— У кого будете служить, могучие мужи? — продолжал потешаться Кандид.

— У центуриона Валенса. И еще говорили про какого-то Декстра, мол, что все вопросы к нему, — ляпнул Квинт.

Кандид вдруг перестал смеяться. Нахмурился, глянул исподлобья.

— Пригласим их к столу, — сказала приятным грудным голосом хозяйка. — Все равно Корнелий с женой не приедут, а приготовлено на девять персон. Только тем, что наготовлено у нас на девять, можно и восемнадцать накормить. Женщины сядут на стулья по старинному обычаю, мужчины возлягут — вот и поместимся все. Баня еще не остыла. Ребята сполоснутся после дороги.

— Ты — сама доброта, моя Майя! — Кандид приобнял жену за плечико.

Его хитрые живые глаза быстро ощупали новобранцев. Мысленно он каждого оценил и взвесил. Видимо, нашел что-то интересное, потому что повернулся к ключнице:

— Отведи парней в баню и выдай им по чистой новой тунике — от меня в подарок. Потом пусть приходят в столовую.

— Видимо, этот Декстр что-то да значит в легионе, — шепнул Кука на ухо Приску по дороге в раздевалку домашних терм. — Как ты думаешь, кто он?

— В Риме есть один Афраний Декстр, богач и к тому же большой сукин сын. Над рабами измывается со сладострастием. Говорят, что римский Декстр непременно доберется до консульства, если прежде его не задушит собственная прислуга.

— Вряд ли этого парня занесло к нам в Мезию, — решил Кука.

* * *

Дом был спланирован и построен явно не местным умельцем. Баня, к примеру, оказалась вполне приличной, с жаркой парильней, бронзовыми ваннами и круглой каменной чашей бассейна, в которую струей текла прохладная вода. Раб-цирюльник побрил и постриг будущих легионеров.

— По-моему, нас неплохо встречают, — заметил Кука. — Я лично доволен.

На лбу его уже обозначилась солидная шишка от попадания «ядра» из вражеской пращи, но это нисколько не испортило его настроения.

Рука, пустившая снаряд, была неумелая — иначе Кука не встал бы, получив камнем по лбу.

— Да уж, встречают, — буркнул Скирон. — Знаем мы этих господ. К столу позовут, а вместо угощения поднесут всякую дрянь — вино кислое да разбавленное так, что горячая вода обжигает рот, хлеб черствый, вялый салат. А тем временем сам хозяин…

Что будет, по мнению Скирона, есть сам хозяин, друзья не успели узнать: явился мальчик, посланный Кандидом, — звать новобранцев к столу.

Столовая в доме торговца была отделана помпезно, Кандид тут же похвастался, что выписал грека-архитектора из Дамаска, а там самые лучшие нынче архитекторы.