Дима. Я же тебе рассказывал.

Саша. Нет, я имею в виду не твою Англию, а вообще первые деньги. Не систематическую работу, а пусть даже маленькие, но лично заработанные деньги. В самый первый раз.

Дима. Это не очень интересно.

Саша. Ничего, я потерплю.

Дима. Пожалуйста, мне не жалко. Я мыл полы.

Саша. Серьёзно? А где?

Дима. Как где? Дома, конечно.

Саша (смеётся, Дима непонимающе смотрит на него) . Дома? То есть, конечно, дома. Где же ещё? А дома у кого?

Дима. Отец меня так учил жизни. Мне было, наверное, лет девять или десять. Нет, девять, точно, я как раз в третьем классе учился. Я ненавидел прибираться, и отец сказал, что я буду свои карманные деньги получать только в этом случае. Только если буду мыть пол. Вот и всё.

Саша. Ты что же, брал с родителей деньги за то, что мыл пол в собственном доме? А зачем тебе вообще деньги были нужны? У тебя же всё было? У вас, наверное, и домработница была.

Дима. С чего ты взял? Никогда не было.

Саша. А если не дома? Ну, то есть чтобы тебе платили посторонние люди.

Дима. Это я уже постарше был, лет в тринадцать. Соседка устроила. Я целую неделю на весенних каникулах запечатывал конверты и наклеивал на них марки. Письма из ЖКХ, с сообщением о задолженности за квартплату. Мне кажется, за квартиру вообще никто и никогда не платил, судя по количеству этих извещений. Я эти марки видеть потом не мог. Ещё и во дворе, когда узнали, долго издевались и называли сначала разносчиком, а потом это быстро переросло в разносчика инфекций, а потом вообще, в бациллу.

Саша. Тебя бациллой звали?

Дима. И что? Так, а ты как заработал?

Саша. О! Мои деньги были очень романтические. Я воровал арбузы со станции. Сначала мы их разгружали, а потом и стащили по два каждый. Больше просто было не унести. Ходили по квартирам и продавали. Что смотришь? Мне понравилось тогда: воровали – романтика. И деньги лёгкие. Арбузы были тяжёлые, а деньги лёгкие. А уже потом стоял на конвейере, на мукомольном заводе. Восемь часов подряд, одно и то же движение. И я понял, что никогда! Что угодно! Я потом весь в этой муке был, мука была в носу, в ушах, в горле. Сразу так отчётливо стало ясно, что лёгкие деньги мне нравятся больше.

Дима. Интересно… давай выпьем. За лёгкие деньги – твои.

Официант забирает тарелку, идёт на кухню. Поварёнок по-прежнему учит английские слова, бесконечно повторяя их вслух по кругу: «Солджер, солд-жер, пайн-эпл, пайнэпл, уиздом, уиздом, солджер, солдежер…» и т.д.

Настя. Что там?

Миша. Всё так же. Ничего. Сидят, разговаривают.

Настя. Может, я домой потихоньку свалю, а? Ну что, вы всей толпой без меня не обойдётесь? Их же всего двое. У меня дел невпроворот.

Повар. Сиди. Мне, думаешь, нечем заняться? Сказали сидеть, пока они не уйдут, значит, надо сидеть. Если понадобится, то до утра.

Настя. До утра? Чёрт!

Повар. Не чертыхайся.

Входит владелец ресторана.

Ресторатор. Что это тут происходит? Сейчас же убрали карты.

Настя (себе под нос) . Так делать нечего.

Ресторатор. Что вы сказали?

Настя. Ничего.

Ресторатор. Что?

Настя. Ничего.

Ресторатор. Раз ничего, то и молчите. Всё здесь привести в порядок. А не нравится, можете прямо сейчас – никого не держу. Есть желающие?

Миша. Нет.

Ресторатор. Нет? Хорошо. Это очень важные гости. Мы друг друга поняли? За сегодняшнюю ночь оплата двойная. Я пошёл, но скоро могу вернуться.

Выходит.

Миша (забирая тарелку с закуской). Я пошёл, но скоро могу вернуться.

Саша. Ответственность вычеркнули. Что-то быстро. Я думал про ответственность… ну ладно, вычеркнули ответственность и вычеркнули. Какой мы с тобой темп взяли… Давай теперь… дети. Тема – дети.

Дима. Дети? Что за странный выбор?

Саша. Так, а вот за детей можно выпить.

Дима. За твоих?

Саша. Нет, вообще за детей.

Дима. Дети – цветы жизни. За детей. Что пьём?

Саша. За детей? За детей надо водку. А потом перейдём на что-нибудь другое, можно на виски.

Выпивают.

Дима. Зачем мне говорить про каких-то детей, если у меня их вообще нет. И не могу сказать, что я по этому поводу особо страдаю. Про детей – это ты у нас спец. Просто образец для подражания. Скажи, не трудно быть образцовым раз в неделю.

Саша. О-о! Азарт пошёл! А ты, я погляжу, расходишься помаленьку. Ещё давай!

Дима. Стараюсь. Скажи, а ведь, наверное, приятно быть эдаким постоянным Дедом Морозом? Дарить радость! Папа-праздник! Ты пришёл – и сразу праздник!

Саша. Это ты намекаешь, что я редко вижу детей, и хочешь как бы меня задеть?

Дима. О, я очень тонко намекаю!

Саша. А бесполезно! Так что можешь не стараться. Мне – поверь, мне есть что рассказать про детей, во всех их возрастах. Но я уверен, что для мужчины дети – даже важнее, чем для женщины.

Дима. То, что ты сказал, очень и очень спорно.

Саша. Нет, старик, это бесспорно.

Дима. Нет, это очень и очень спорно. Для тех, у кого есть, – бесспорно, а для тех, у кого нет, – уж тут я извиняюсь.

Саша. Может быть. Но я в этом убеждён. Чтобы осмысленно работать. Для себя работать стыдно. Надо о ком-то заботиться.

Дима. Я о матери забочусь. Мне не стыдно работать. Александр! Только не надо тут передёргивать!

Саша. Мне кажется, это как раз ты передёргиваешь. Мама! Мама – это святое! Ты прекрасно можешь понять разницу между мамой и ребёнком. Не придуривайся. Мама – это правильно. Это конечно. Но дети – они полностью от тебя зависят. Полностью. Это другого порядка зависимость. Для чего зарабатывать деньги? Мужчине не так много надо. Ну, что надо? Одеться? Поесть что-то, машину? Ради всего этого, ради дорогих часов я на амбразуру не пойду. Надо иметь ещё что-то такое, ради чего можно. Ради детей можно. Нужно. Ради детей я могу убить или сам… Наличие детей очень упрощает жизнь. Упрощает тем, что усложняет. То есть всё сразу становится на свои места. Всё становится понятно и просто. Больше не существует вопросов о расстановке приоритетов. Всё расставлено.

Дима. Так что же ты развёлся?

Саша. И это ужасно! Но когда мы развелись? Когда уже дети школу заканчивали. Ничего хорошего, конечно. Нанёс им страшную рану. И не собираюсь себя оправдывать.