— Мы можем быть только друзьями. — Доминик осторожно высвободила руки, так как чувствовала, что еще немного, и он одержит над ней верх, склонит на свою сторону, заставит забыть о принципах, которые были дороги ей.

— Ты такая красивая сейчас, — пробормотал он, и Доминик услышала в его голосе нотки сожаления.

Однако она не собиралась продолжать этот разговор, который не мог привести ни к чему хорошему.

— Мне нужно идти. Завтра много работы.

Доминик действительно с утра пораньше хотела отправиться в больницу, где неудачно прооперировали Серену, и побеседовать с персоналом.

— Это по поводу сегодняшнего звонка в редакцию?

Доминик с радостью отметила, что Говард переключился и снова видит в ней коллегу, а не женщину, к которой вожделеет.

— Да, кивнула она. Я встретилась с той женщиной. Она рассказала мне историю, в которой я хотела бы разобраться.

— Может быть, все же посоветуешься с Мидлтоном?

— Поверь, он примет эту статью! Потому что это будет если и не сенсация, то, во всяком случае, нечто такое, что заставит общественность задуматься.

— Что ж, — кивнул Говард, — я склонен поверить тебе. Потому что подготовленный тобой материал «Маленькие монстры» произвел на меня неизгладимое впечатление. — Он пристально взглянул на нее. — Ты очень умная и красивая девушка, Доминик. И повезет тому парню, который окажется рядом с тобой.

— Надеюсь. — Она улыбнулась, открывая дверцу. — Поезжай домой, Говард. Наверняка твоя жена до сих пор не спит, дожидаясь своего блудного мужа.

— Если бы она узнала, что это мне сказала молодая привлекательная девушка, она просто не поверила бы, — хмыкнул он.

— Догадываюсь, что так, — кивнула Доминик. — Но ведь все когда-нибудь случается в первый раз. — Она вышла из машины и направилась к своему подъезду.

— Похоже на то, — вздохнул Говард, поворачивая ключ в зажигании.

Дороти позвонила на следующий день.

— Даже не думай отказать мне! — предупредила она, едва успев поздороваться.

— Неужели я это сделаю? — удивилась Доминик, открывая холодильник и разглядывая его содержимое в раздумье, что же приготовить на ужин.

— Это я так, на всякий случай, пояснила подруга.

— А, тогда понятно. — Ее взгляд остановился на лазанье, которую надо было просто поставить в микроволновую печь на несколько минут, что Доминик и сделала, продолжая разговор по телефону. — Что ж, я внимательно тебя слушаю.

— Короче так: меня пригласили на вечеринку, и я собираюсь взять тебя с собой.

— Но я что-то не помню, чтобы пригласили меня, — пробормотала Доминик, чувствуя, как ее одолевает чувство голода при одном взгляде в окошко микроволновки, где готовилась лазанья. — К тому же я там никого не знаю.

— Вот и познакомишься, — заверила подруга. — Я просто уверена, тебе там понравится. Да и мне не мешало бы потусоваться среди нужных людей, возможно, наметится положительный сдвиг в моей карьере.

— Дороти, — усмехнулась Доминик, — с тобой все понятно. Но зачем туда пойду я? Работа у меня есть. Тем более сейчас я занимаюсь очень серьезным материалом, и мне лучше не отвлекаться на развлечения. Неужели тебе больше некого взять с собой?

Дороти некоторое время молчала.

— Так и думала, что ты найдешь кучу причин, чтобы отказаться, — обиженно пробормотала она.

— На самом деле мне не нужно их искать, — мягко заметила Доминик, — у меня и правда полно дел.

— Значит, ты предпочитаешь бросить свою подругу на произвол судьбы в угоду своим личным интересам?

— Так уж и на произвол? — хмыкнула Доминик.

— Представь себе, да. — Чувствовалось, что Дороти настроена решительно и не собирается отступать.

— Ладно, — наконец сдалась Доминик. — Я схожу с тобой. Но только, если мне там не понравится, я сразу же уйду, так и знай.

— Само собой. — Дороти заметно повеселела и поспешила попрощаться, пока подруга не передумала.

Доминик вздохнула и улыбнулась. Похоже, в свой законный выходной ей придется играть роль эскорта Дороти, так как по какой-то неизвестной причине ее подруга не собиралась приглашать с собой никого другого. Придется с этим смириться.

Она достала лазанью, вдохнула аппетитный аромат, исходивший от нее, и уселась за стол. Хоть что-то хорошее должно же было ее порадовать? Так почему бы не вкусный ужин, пусть и приготовленный из полуфабрикатов?

Встав в субботу пораньше, Доминик засела за статью. Она сознавала, что текст получался злым, где-то даже оскорбительным, но ничего не могла с собой поделать.

Как только Доминик оказалась в больнице и увидела девятилетнюю девочку, которая, придя в себя после операции, теперь, похоже, на всю жизнь останется калекой, на глаза ее навернулись слезы. Доминик очень любила детей, и, если с теми что-то происходило, это заставляло ее сердце сжиматься от боли и несправедливости к этим крошкам, ни за что страдающим по вине обстоятельств.

Здесь же, похоже, налицо была вина врача, оказавшегося в нетрезвом виде за операционным столом и проведшего одну из самых неудачных операций в своей жизни. Нельзя было не признать прошлых заслуг доктора Нортона, но это не давало ему никакого права безответственно подходить к своей работе, ведь от него зависела жизнь людей.

Вот теперь эта кроха навсегда останется неполноценной. Возможно, она пока до конца не сознает весь ужас произошедшего, но, когда это произойдет, что с ней будет? Не сломит ли ее несчастье? Выдержит ли она тот груз, который судьба уготовила ей?

Эти мысли не давали Доминик покоя. Она никак не могла понять, как такой уважаемый врач мог допустить подобное дилетантство. Неужели был так уверен в собственных силах? Или играющий в его крови алкоголь заставил его поверить в то, что он все может?

Терри проводила дни и ночи у кроватки Серены. У Доминик сжималось сердце при взгляде на эту женщину, до того сломленную горем, что она постарела лет на десять. Ее волосы уже тронула седина, и Доминик совершенно случайно узнала, что произошло это после случившегося с Сереной несчастья.

Нет, она не собиралась оставлять эту женщину наедине с ее горем. Доминик была готова бороться. И, если доктор Нортон и сможет продолжить практику после этого вопиющего происшествия, во всяком случае, ему будет трудно найти пациентов, которые согласятся лечь к нему на стол.

Доминик разговаривала с медсестрами, которые сначала не хотели отвечать на ее вопросы, соблюдая корпоративную этику. Но Доминик удалось расшевелить в их душах жалость и сострадание к пострадавшей девочке, и она многое узнала.

Ее статья была практически готова. Доминик собиралась сдать ее в понедельник, как только придет на работу. Трэвис Мидлтон обещал поставить ее в ближайший выпуск — на решительный лад его настроил разговор с Доминик.