При всей красоте в девушке ощущалась какая-то неловкость. Было заметно, что она не слишком уютно чувствовала себя здесь. Тогда зачем пришла? Ведь с минуты на минуту какой-нибудь из накачавшихся спиртным подонков подойдет к ней и, дыша перегаром, затеет двусмысленный разговор. В лучшем случае.

Тод встал, не обращая внимания на то, что все присутствовавшие женщины бесстыдно раздевали его глазами.

Кроме одной.

Разумеется, Анна заметила его. Но только чересчур тщеславной или самоуверенной женщине могло прийти в голову, что такой мужчина задержит на ней взгляд. А она не страдала ни одним из этих недостатков.

И вдруг она удивленно захлопала глазами, увидев, что незнакомец идет через бар, явно направляясь именно к ней.

Анна даже оглянулась через плечо, проверяя, не стоит ли там, сзади, какая-нибудь роскошная дива, дарящая соблазнительной улыбкой высокого сероглазого красавца. Но никого не было. Только она сама. Анна прикусила губу.

Тод видел ее невинное смущение, и тепло странного удовлетворения согрело его грудь, когда он приблизился к девушке.

— Здравствуйте, — сказал он глубоким, хорошо поставленным голосом. — У вас такой вид, будто вы потерялись.

— Я бы очень хотела, — откровенно призналась Анна. — Здесь хуже, чем на фабрике фейерверков.

— Правда? Почему же? — Он был заинтересован, и не скрывал этого. Последнее время нечасто удавалось встретить женщину, способную произнести что-нибудь оригинальное. Большинство из них только соглашалось с каждым его словом.

— Ну, все эти мигающие огни, от которых можно просто сойти с ума, а музыка гремит так, что лопаются барабанные перепонки! — Анна осмотрелась с явным неодобрением. — К тому же здесь ужасно дорого.

— Вы говорите так, словно попали сюда случайно, — отметил он.

Анна пожала плечами.

— Пришла с подругами, — ответила она, умышленно не добавив «школьными».

— А они?.. — он оглянулся по сторонам.

— Танцуют. Внизу.

— А вы не хотите танцевать? — поинтересовался он, представив себе, каким небесным блаженством было бы держать в руках это покачивающееся в такт музыке тело.

Анна на мгновение задумалась. Она была бы не против потанцевать с ним. Совсем не против. Но решится ли она пойти с ним вниз, на танцевальную площадку? Он красивее всех, кого она видела здесь этим вечером. Не накинутся ли на него другие девочки, как голодные собаки на сахарную кость?

— Нет, не очень, — пожала она плечами. — Там слишком много народу.

— Тогда, может быть, хотите выпить? Или лучше чашечку кофе?

— Я бы с удовольствием выпила кофе, — с жаром согласилась Анна. — А здесь разве есть?

Он передернул плечами.

— Уверен, что здесь выдают за кофе какую-нибудь коричневую бурду, но я знаю небольшой экспресс-бар прямо за углом, где готовят лучший кофе во всем Лондоне. Вы не против?

Анна колебалась. Она хорошо помнила, чему учили на уроках личной безопасности, но какой-то внутренний инстинкт подсказывал ей, что этому человеку можно довериться.

— Можете пригласить с собой подружку, если так вам будет спокойнее, — мягко предложил он, правильно истолковав ее сомнения.

Вот уж ни за что! Анна мотнула головой, и золотистые волосы тускло блеснули в приглушенном свете бара.

— В этом нет необходимости — у меня, знаете ли, черный пояс по карате, на случай, если понадобится защитить себя.

— Правда? — поразился он.

— Нет! — рассмеялась Анна. — Но я вас огорошила. Скажете, нет?

Он тоже рассмеялся.

— Тод Треверс, — негромко представился он и протянул руку.

— Анна Маршалл, — ответила она, пожимая ее.

Они провели невинный и захватывающий час за чашкой кофе, хотя потом Анна с трудом могла вспомнить, о чем же был разговор. Она только радовалась, что хорошо училась в школе, а отец заставлял ее внимательно прочитывать газеты, благодаря чему она могла свободно поддерживать беседу с разносторонне образованным Тодом Треверсом.

Потом они вместе вышли на освещенную неоновыми огнями улицу, и Тод на такси проводил ее до Найтсбриджа. Анна чувствовала, как заливается румянцем, когда шофер затормозил у ее дома. Она отчаянно надеялась, что Тод предложит встретиться снова.

Во время поездки Тод боролся с собственной совестью. Эта девушка совсем не походила на женщин, с которыми он до сих пор встречался. Были в ней какие-то чистота и невинность, вызывавшие в нем потребность защитить ее, чувство, которое он испытывал лишь дважды в жизни: к младшей сестре и школьной подруге Элизабете. Но он никогда не был влюблен в Элизабету…

Такси остановилось, и Тод, прислушиваясь к голосу совести, заставил себя спросить:

— Сколько вам лет, Анна?

Настал момент истины, но Анна предпочла ложь.

— Двадцать, — сказала она беспечно, видя, как он с облегчением улыбнулся.

Жребий был брошен.

В течение последующих недель Анне удавалось встречаться с Тодом каждый день наедине, удачно скрывая это от отца, что оказалось вовсе не сложно, так как Тод не изъявлял ни малейшего желания делить ее с кем-то другим.

На его вопросы о себе Анна отвечала очень уклончиво, говоря, что сейчас у нее пасхальные каникулы, и, когда Тод высказал предположение, что она занимается в университете, Анна не стала переубеждать его, утешая себя тем, что и вправду будет скоро учиться в колледже. Она, человек поразительной честности, вскоре открыла, что обманывать ужасно легко, особенно когда чего-нибудь безумно хочешь.

А ее желание было велико…

Ей было безразлично, обманывает она или нет. Она полюбила его, но знала, что все рухнет, если он узнает, сколько ей лет на самом деле. А любовь есть любовь. Анна потеряла мать, и это заставило ее быстро повзрослеть. Лучше, чем большинство людей, она знала, что счастье недолговечно, и твердо верила в то, что нужно хвататься за него обеими руками, поскольку не известно, когда оно исчезнет. И Анна решила сделать все необходимое, чтобы удержать Тода Треверса…

Тод увлекся куда сильнее, чем ему хотелось бы. Он влюбился впервые, и это чувство перевернуло его жизнь. Впервые он осознал, что на свете существует нечто гораздо более сильное и волнующее, чем разум.

Его жизнь была так же изломана, как и жизнь Анны. В свой восемнадцатый день рождения он унаследовал разорившуюся фабрику, что в значительной степени повлияло на его решение отказаться от Оксфордской стипендии. Его отец, азартный игрок, спустил все небольшие сбережения, которые имелись в семье, и бежал в Австралию. Там он и умер спустя год от чрезмерного употребления алкоголя, без гроша в кармане.

На плечи Тода легла забота о матери и младшей сестре, и всю свою злость на предательство отца он направил на преобразование фабрики в динамичное и удачливое предприятие по производству различных сортов мороженого из лучших натуральных ингредиентов. Это была очень своевременная стратегия. Потребитель как раз бунтовал против безликого массового производства и был готов платить большие деньги за качество. В ту пору Тод еще не осознавал, что основывает новое направление в торговле, но потом всегда старался быть впереди своего времени.