— У вас точно все в порядке? — недоверчиво спросила тетя Мила еще раз.

— Ну конечно, — заверила я ее.

Ах, моя милая тетушка! Твоя племянница уже большая девочка. И уж что-что, а выпутываться из неприятностей давно стало ее профессией. Наверняка, Мила не совсем поверила мне, но мой уверенный голос вселил в нее некоторое спокойствие.

— Значит, ты не сможешь прийти на торт?

— Нет, тетя. Но если хочешь, мы придем завтра с Андреем.

Тетя Мила радостно согласилась. Я же вновь вернулась к нашему прерванному разговору с Андреем. Он никак не мог даже предположить о возможных причинах, которые могли бы привести к сегодняшним событиям. Власть и женщин мы уже отвергли, врагов он не имел, круг общения, в основном, ограничивался однокурсниками и касался, как правило, лишь тем психологии. Коммерческую деятельность он не вел, наследство ему не светило, при живом-то отце. Стоп! Отец… Может, в отце, точнее, в его новой работе заключается причина преследований сына?

— Андрей, а Валерий Павлович случайно не говорил тебе, какая у него зарплата? То есть, сколько он зарабатывает?

— Почему же? Конечно, говорил.

— И сколько? — поинтересовалась я.

Названная Андреем сумма месячного оклада по российским меркам была действительно впечатляющей. А ведь за границей, даже в Африке, широко практикуется система бонусов, то есть по-русски премий, и многих других льгот и выплат. Разумеется, это ни в коей мере не перекрывало риска подхватить тропическую лихорадку или еще какую-нибудь из «прелестей» африканского континента, но для русского доктора это было просто состоянием… И возможной причиной преследования его сына.

— А что? Ты полагаешь, что это и привело к сегодняшним событиям? — спросил Андрей.

— Ни ты, ни я не знаем ничего точно. Но на настоящий момент это — единственная более-менее правдоподобная версия. И твои деньги на мороженое тоже. Пока у нас нет ничего более существенного. И как долго тебе предстоит быть здесь? Я имею в виду до отъезда.

— Еще пару-тройку недель. Мне надо собрать материал для дипломной работы и завершить ее.

— Ну что ж, за пару-тройку недель мы, я думаю, сумеем разобраться и отвадить твоих врагов. Будем надеяться, что это были не совсем профессионалы. А теперь, наверное, нам обоим пора спать.

— Женя, а вы будете спать здесь? — от удивления его глаза широко раскрылись.

— Конечно. Иначе как же я смогу обеспечить твою безопасность? Не забывай о том, что им известно, где ты живешь, и что с завтрашнего дня тобой обещали заняться более серьезно.

Похоже, мои слова и перспектива совместного проживания смутили Андрея. Хотя не исключено, что ему пока не приходило в голову, что его могут «достать» в собственной квартире.

— Ну, если это так необходимо, — неуверенно, глядя вниз, начал он.

— Да, это действительно необходимо, можешь положиться на мой профессиональный опыт. Если ты думаешь, что я ограничу твою свободу, то можешь не беспокоиться — ты все будешь делать, как обычно, просто рядом незаметно буду находиться я. И если тебе будет необходимо кого-то пригласить, хоть на ночь, можешь делать это совершенно спокойно, не принимая меня во внимание.

Мне не впервые приходилось охранять людей, находясь рядом с ними круглосуточно. Каждый раз это воспринималось по-разному: от недопонимания — в начале — и негативной бурной реакции со стороны родственников и других близких, до отчаянного нежелания самого клиента отлучиться куда-либо без моего самого близкого присутствия. В общем, для меня это не было ново. Однако здесь, кроме обычного первого удивления, явно таилось что-то еще. Я не могла понять, что именно, а Андрей постоянно избегал прямого взгляда, и его «зеркало души» большую часть времени отражало пол и ковер на нем, а не меня. Возможно, за этим что-то таилось. Впрочем, давно перевалило за полночь, и действительно неплохо было бы пойти спать.

— Итак, надеюсь, что я убедила тебя, и ты покажешь мне мое спальное место? — спросила я.

— Конечно, конечно, — снова засуетился Андрей. Мне даже показалось, что он рад такому повороту событий.

Мне было отведено место на диване в меньшей, довольно уютной комнате. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим койкоместам. Я выключила свет, подошла к окну, отодвинула штору и посмотрела наружу. Вместе с темнотой пришла приятная прохлада. Где-то далеко старательно заливалась трелью какая-то птица. Было необычайно хорошо, и из моей груди непроизвольно сам собой вырвался вздох. Недолго думая, я сняла с себя халат и всю остальную одежду. Я испытывала страстное желание лечь нагишом между двумя простынями. Состояние не очень-то подходящее для телохранителя при исполнении. Тем не менее, справедливо рассудив, что в случае необходимости майку и шорты я всегда успею быстро надеть, я положила их рядом, и с наслаждением вытянулась между двух простыней.

Сразу заснуть не удалось. События сегодняшнего дня упрямо продолжали лезть в голову. И хотя я, конечно, могла волевым усилием прекратить бег непослушных мыслей и заставить себя уснуть, но внутреннее чувство почему-то останавливало меня от этого шага. Мысли кружились в полном беспорядке, как стая вспугнутых птиц. Они были неопределенно-бесформенными, но колючими, словно маленькие иголки. А одна, холодная и безмолвная, неподвижно затаилась в темном углу мозга. Она-то никак и не давала мне покоя. Почему Андрей часто избегает впрямую встречаться со мной взглядом? Что за этим кроется?

Впрочем, хватит. Часто умные мысли приходят во сне. Вон Менделеев свою таблицу тоже во сне увидел. Моя же загадка наверняка проще. Я разделяла принцип Наполеона — сначала ввяжемся в бой, а там посмотрим. Или, как бездарно его перефразировал наш лидер перестройки: «Главное — начать, а оно само углубится и сформируется».

Мой сон был резко и бесцеремонно прерван телефонным звонком. Звук его был противен и ненавистен, как любой внезапный звук, будящий вас посреди ночи. Одним рывком я вскочила с дивана, схватила шорты и сразу услышала, что опоздала — Андрей уже взял трубку. Чертыхаясь, я с шортами в руке выскочила в коридор. Андрей в одних плавках сидел на полу, обнявшись с телефонной трубкой и с еще не разлепившимися от сна глазами. Бросив шорты, я резко выхватила у него трубку и поднесла ее к уху. Там раздавалось негромкое шипение и мерное потрескивание. Затем приглушенный голос издалека произнес:

— Алло, Андрей! Ты слышишь меня?

Это был голос Валерия Павловича. Видимо, он звонил из Африки, чтобы проверить, все ли в порядке с его чадом, и каковы успехи Андрея в изучении языка. Я, не отвечая, быстро зажала микрофон и всунула трубку обратно в руки парня.

— Это твой отец, — прошептала я.

Однако еще минуту назад сонные и узкие, словно у вьетнамца, глаза Андрея широко раскрылись, и он смотрел на меня, не отрываясь, как будто по мне ползла ядовитая змея. Я мгновенно застыла и, скосив глаза, бросила взгляд на себя в висевшее на стене зеркало. Ну что ж, нормальная девушка, никаких змей или других ползучих гадов ни на мне, ни в ближайшем окружающем пространстве не было. Впрочем, других опасностей тоже. Я вновь окинула себя взглядом с ног до головы, благо, размеры зеркала это позволяли. Ну растрепана слегка, но не настолько, чтобы повергнуть молодого человека в состояние, близкое к каталепсии. Тут я рассмеялась — я же была совсем голая, и другой видимой причины так шокировать Андрея, по-моему, не существовало. Не спеша и давясь от смеха, я наклонилась, подобрала лежащие у его ног шорты и удалилась обратно в отведенную мне комнату.