– Вы неплохо танцуете, – сказал он, когда она, наконец, посмотрела ему в глаза.

– Только потому, что вы прекрасно ведете, ваша светлость. Мне очень легко танцевать с вами. – Софи замолчала, и Джеймсу это показалось странным: общаясь с другими партнерами, она все время улыбалась и говорила без умолку.

– Почему вы не смотрите на меня? – спросил герцог, нарушая джентльменские правила вежливости. В душе он совсем не был джентльменом и хотел сразу все выяснить.

Софи подняла на него удивленный взгляд:

– Большинство дам не смотрят на своих партнеров во время танца.

– Но, как я заметил, вы смотрели на всех своих партнеров. Возможно, я вам не нравлюсь? Если так, я хотел бы, по крайней мере, знать причину. – Герцог резко повернул ее, чтобы избежать столкновения с вальсирующей рядом парой.

– Я слишком мало вас знаю, чтобы определить, нравитесь вы мне или нет. Вы произвели на меня впечатление человека, которому неинтересны легкомысленные беседы. Отличный мастерский поворот, ваша светлость, – добавила она, улыбнувшись.

– Почему вы так думаете? Вы считаете, что можете судить о человеке по одному только первому впечатлению?

Софи быстро взглянула на него, и герцог понял, что удивил ее. Помолчав несколько секунд, она проговорила:

– Буду откровенной, ваша светлость, до меня дошли слухи о том, что вас следует опасаться. Здесь вас называют Опасным Герцогом, и это заставляет меня быть осторожной при общении с вами. С другой стороны, у меня есть собственная голова на плечах и я не привыкла верить пустым слухам. Чтобы понять, что вы собой представляете на самом деле, я наблюдала за вами весь сегодняшний вечер и заметила, что вы ни разу никому не улыбнулись, кроме темноволосой молодой женщины в кремовом платье с золотой отделкой. Мне кажется, вы не получаете удовольствия от общения и редко посещаете балы и ассамблеи. Из всего этого я сделала определенный вывод: вас мало интересует то, что говорят о вас другие.

Господи, какой ответ, в восхищении подумал герцог. Но это было еще не все.

– Теперь о том, достаточно ли я умна, чтобы судить о человеке по первому впечатлению, – продолжала Софи. – Поверьте мне, ваша светлость, я достаточно времени наблюдала за вами сегодня и вчера вечером.

Достаточно времени? Она флиртует или просто пытается оправдать свое неприязненное отношение к нему? Вероятнее последнее, решил Джеймс, вспомнив все, что она говорила.

Он притянул ее ближе к себе.

– Слыхали вы когда-нибудь поговорку «В тихом омуте черти водятся»?

Софи задумалась. Казалось, она всегда обдумывала то, что намерена была произнести.

– Мрачный гений в бездонной пропасти – таким вы себя представляете, ваша светлость? – Софи прищурилась.

В этот момент они оказались у статуи Купидона. Глядя на струи воды, стекавшие в водоем, Джеймс не смог сдержаться и улыбнулся. Ни одна женщина никогда не развлекала его так, как эта.

– Мое мнение о себе зависит от многих причин. А каким вы меня представляете?

Софи опять на несколько мгновений замолчала, а потом рассмеялась звонким заразительным смехом.

Ого, подумал Джеймс, наконец-то ему удалось произвести на нее впечатление. Он сделал еще один резкий поворот, и Софи с легкостью последовала за ним.

Чуть задыхаясь, Софи посмотрела на герцога, который умело и уверенно вел ее в танце. У нее внезапно возникло такое ощущение, будто она не передвигалась по полу, а летела. Сердце ее колотилось сильнее, чем обычно, и она даже не могла определить, было ли это следствием слишком быстрого танца или результатом странного разговора с герцогом, которого в свете называли опасным.

Дойдя до края зала, они направились к центру, и Софи снова ощутила его силу, уверенность и мужественность. Ее тонкая, затянутая в перчатку рука лежала на его широком мускулистом плече, от него исходил терпкий, притягивающий ее аромат, и к тому же он так прекрасно танцевал!

Это был самый изумительный танец за весь вечер. Герцог улыбнулся, и что-то притягательное и хитрое мелькнуло у него в глазах. Он волновал Софи и вызывал в ней желание флиртовать и поступать безрассудно. Может быть, именно поэтому его называли опасным? Что ж, ее он, безусловно, мог погубить.

– Я вижу блеск в ваших глазах, – проговорил герцог, – и, возможно, это означает, что вы сомневаетесь в правильности вашего первого впечатления обо мне.

Софи не могла сдержать улыбку.

– Совсем чуть-чуть, ваша светлость.

Софи почувствовала, что рука герцога переместилась вверх по ее спине, но постаралась не заметить этого.

– По крайней мере, это может служить неплохим началом, – удовлетворенно сказал Джеймс и сделал еще один красивый поворот.

У Софи начала кружиться голова, и она попыталась сменить тему разговора. Она была уверена, что причиной этого был вовсе не вальс.

– Вы редко посещаете балы, и я уже не надеялась увидеть вас сегодня вечером...

Джеймс усмехнулся:

– Напомните, как звучало то, что вы мне сказали раньше? Ах да, я вспомнил: «Мне льстит, что вы заметили мое присутствие».

Софи вздрогнула.

– Вы весьма оригинальный человек, ваша светлость.

Герцог приблизил ее к себе настолько, насколько позволяли правила этикета, и дрожь пронизала ее с головы до ног. Она никогда не испытывала ничего подобного.

Джеймс нежно сжал ее спрятанную в перчатку руку. Боже, его рука была такой большой, такой горячей... Прежде Софи не могла себе представить, что танец с мужчиной может так взволновать ее.

– Так вы считаете, что я оригинален? Вы слишком добры, но все равно я польщен.

Софи улыбнулась в ответ.

Вальс подходил к концу, и Джеймс внезапно почувствовал разочарование. Он никак не мог согласиться с тем, что разговаривает с мисс Уилсон в последний раз, и был невероятно удивлен тем, что его это расстраивало. Впрочем, чему же тут удивляться: разговор с ней доставил ему такое удовольствие...

Он, конечно, мог прийти и на следующий бал, но это непременно заметит публика, и все поймут, ради кого он появляется на балах. Его самого мало трогало, что говорили окружающие, зато это имело значение для его матери. Впрочем, такой поворот событий должен бы был скорее обрадовать его.

Еще один виртуозный поворот, и, глядя на ее полные губы, на которых появилась очаровательная улыбка, герцог почувствовал невероятное возбуждение. Он жаждал обладать ею, в этом не было никакого сомнения. А поскольку среди присутствующих в зале ни у кого не было более высокого титула, чем у него, он мог предположить, что был первым в списке возможных претендентов на ее руку.

Какая-то малая часть души Джеймса чувствовала удовлетворение. Ему приятно было сознавать, что если он действительно захочет обладать Софи и ее огромным приданым, американская невеста, вероятнее всего, предпочтет его остальным претендентам. Хотя получить удовольствие оттого, что он стал объектом дамской амбиции, было для него совершенно необычным делом, и, немного подумав, герцог пришел к выводу о том, что они оба находятся почти в одинаковом положении: огромные деньги делали ее таким же объектом амбиции, как его – титул.