— Госпожа Кук! Садитесь с нами!

Приглашение исходило от кореянки, посещавшей ее семинар по творчеству Флобера. Миран представила ей свою подругу Кэтрин Джонс, аспирантку первого курса. В ней Джейн узнала молоденькую блондинку, которая только что сидела с Ксавье. Ее лицо с правильными чертами было такое же красивое, как и пепельно-золотистые волосы, и длинная шея. Кэтрин Джонс тотчас же выразила сожаление, что не имеет возможности посещать семинар Джейн, о котором столько наслышана, так как именно в это время ходит на лекции о деколонизации. От ее приторной вежливости и холодной улыбки Джейн стало не по себе.

— Я уверена, вы уже читали Флобера.

Кореянка повернулась к Джейн:

— Я как раз говорила Кэти, что пока не приехала сюда писать диссертацию, никогда не чувствовала себя настолько подавленной. Вечерами меня заедает такая тоска, что я ничего не могу делать.

— Я тоже! — воскликнула Джейн. — Хуже всего бывает по вечерам. Утром обычно чувствуешь себя лучше. И я тоже задаюсь все время вопросом: не связано ли это с Девэйном? А у вас нет такого ощущения? — спросила она, повернувшись к блондинке. Та отрицательно покачала головой.

— Я ни разу не впадала в депрессию с тех пор, как вышла замуж.

— А, так вы замужем!

Джейн заметила тонкое золотое кольцо на ее безымянном пальце. У нее были ухоженные руки и прекрасно обработанные овальные ногти, с белой полулуночкой.

— Ее муж живет в Лос-Анджелесе, — сказала Миран, — а это довольно далеко.

— И кто он по профессии?

— Режиссер, — ответила Кэтрин.

— Режиссер!

Ночью Джейн не могла уснуть. Она закрывала глаза и видела Кэтрин Джонс, ее длинную шею, правильные черты лица, пепельно-золотистые волосы, собранные на затылке, широко открытый рот и надменную улыбку. Было ясно, что эта девица никогда не станет посещать ее лекции. В конце концов Джейн встала, зажгла свет в гостиной и набрала номер Джоша. Было два часа ночи, значит, в Чикаго — час, однако соседи Джоша ложатся спать поздно. Кто-то снял трубку. На другом конце провода послышалось сонное бормотание.

— Это я, — сказала Джейн.

— Что случилось? — вполголоса спросил Джош.

— Ничего. Просто хотела с тобой поговорить.

— Не сейчас. Я позвоню тебе завтра.

Он положил трубку. Стефани, видимо, действительно существует. Джейн еще долго сидела на диване, пока не почувствовала, что совсем продрогла. Она поднялась и подошла к окну. Какой-то человек сидел на ступеньках дома напротив. Уличный фонарь освещал его белую рубашку и коричневый бумажный пакет, из которого он что-то пил. Лицо его находилось в тени. Казалось, он смотрит в сторону Джейн. Скорее всего, во всем квартале только в ее окошке горел свет, и незнакомец мог без труда наблюдать за ней через прозрачные занавески. Джейн отошла от окна, выключила свет и легла спать.

В половине пятого она наконец задремала, но снова проснулась, когда не было и семи часов. В половине одиннадцатого опять позвонила Джошу: никого. Тогда она набрала номер издательства, потом дополнительный номер. В конце концов Джош снял трубку. Казалось, он был недоволен, узнав ее голос. Возможно, и в издательство он пошел в субботу специально, чтобы избежать разговора с ней.

— Прости, что не позвонил, но у меня безумно много работы.

И нерешительно добавил:

— Джейн, ты не должна звонить мне ночью.

— С тобой была Стефани?

— Да. Я сказал ей, что кто-то ошибся номером, но она же не дура. Мы проговорили всю ночь. Она хочет, чтобы я сделал свой выбор раз и навсегда. Иначе она уйдет. Ничего удивительного. Она любит меня и боится потерять.

Джейн хотелось заплакать. Стефани интересовала ее, как прошлогодний снег. Джош вздохнул:

— Я должен дать ей ответ сегодня вечером.

— Понимаю. Значит, ты решил порвать со мной, но у тебя не хватает мужества сообщить мне об этом.

— Ко мне пришли. Я позвоню тебе вечером.

Нет, он не мог оставить ее из-за какой-то двадцатилетней пигалицы, с которой провел три недели. Наверное, она удерживает его своими слезами. А Джош слаб и хорошо воспитан. Мужчина, не очень уверенный в себе, легко привязывается к плаксивой особе. Сегодня вечером Джейн пообещает ему приехать в Чикаго, как только закончатся занятия, — раньше, чем через месяц. Кроме того, в августе она сможет пригласить его в круиз по Франции, так как имеет право поехать туда вместе с приятелем.

Джейн сидела на диване и грызла ногти, держа на коленях раскрытую книгу. Она так и не прочла ни строчки, когда ровно в девять вечера раздался долгожданный звонок.

— Это я. Прости, что так получилось сегодня утром.

Голос Джоша был ужасно печальным.

— Ничего страшного. Хочешь, я перезвоню?

Предложение звучало вполне доброжелательно, хотя лишний раз подчеркивало, что она зарабатывает больше, чем он.

— Нет, не беспокойся.

— Ну что? Ты хорошо подумал? — спросила она, стараясь придать своему голосу непринужденность.

— Я люблю тебя.

Джош умолк. У Джейн сдавило в горле.

— Целый день я провел в раздумье, — снова заговорил Джош. — Я остаюсь со Стефани.

— Как, почему? — воскликнула Джейн.

— Потому что тебе трудно на что-то решиться, и я думаю, ты никогда этого и не сделаешь, так как сама не знаешь, чего хочешь.

— Почему не знаю?! Я хочу быть с тобой. Я тоже все обдумала, Джош. — Она не смогла произнести «я люблю тебя». — Ты не можешь меня оставить — ты же сам обещал. Мы же любим друг друга — это твои слова. Ты сказал, что не существует другой женщины, с которой ты хотел бы заниматься любовью, и что со мной ты сможешь писать роман.

Джош не ответил.

— Я приеду на выходные, — заявила Джейн.

— Нет, ты должна понять, Джейн: все кончено.

— Но я люблю тебя!

Она никогда не любила его так сильно, как в это мгновение.

Положив трубку, Джейн долго плакала, а поскольку почти не спала накануне, то свалилась в конце концов от изнеможения. Во сне она бегала за Бронзино по центральным улицам Чикаго, не останавливаясь на красный свет и не обращая внимания на сигналы разъяренных водителей. Неожиданно она проснулась: снова звонил телефон. Джейн сразу же побежала в гостиную.

— Я разбудил тебя?

Это был Джош. Еще не совсем проснувшись, она ожидала услышать голос Бронзино. Джош вызвал у нее раздражение.

— А ты как думаешь? Мне снился сон. Который час?

— Четыре. Прости меня. Я не могу спать: все время думаю о тебе. Я люблю тебя и не могу допустить, чтобы ты страдала. Как ты смотришь на такой вариант: я останусь со Стефани и с тобой до тех пор, пока ты не обретешь спокойствие? Или же ты предпочитаешь, чтобы я порвал с ней? Я так и сделаю, если ты меня об этом попросишь.