— Самый полный вперед! — скомандовал Ройтер, «лорды» занялись загрузкой торпед. А их оставалось всего-то две. Впрочем, такой цели хватило бы и одной. «Эх, сейчас бы орудие…» — подумал Ройтер. Как здорово было в Мюрвике — несколько выстрелов, и все, но орудия не было…

Он уже отдал команду максимально надуть балластные цистерны, чтобы сократить давление воды, выбрал оптимальную траекторию, но поляки с каждым мгновением становились — на метр, на полметра — дальше и дальше.

Идею неожиданно подкинул боцман Вольф Деген, который, как уже говорилось, был зенитчиком.[20]Он бросился к своему орудию с криком «Уходят, суки!» и высадил в направлении удирающего судна несколько очередей из 65С/30.

Стрелять из зенитного орудия по транспорту? Ну а что остается делать? Догнать его так, чтобы выйти на угол атаки, — практически нереально, дизеля U-IIB не выдержат этой гонки долго.

«Вдруг действительно попадет?» — подумал Ройтер и не стал наказывать инициативу боцмана. Неизвестно, что там перевозили поляки, может, нитроглицерин, только у них на баке раздался сильнейший хлопок, и вспыхнул пожар. Деген вообще-то был неплохим стрелком. И, сконцентрировав огонь на мостике, быстро достиг результата. Судно загорелось. После пяти или шести кассет транспорт стал маневрировать заметно хуже, и скорость снизилась. Часть подводников высыпала на палубу и наблюдала во все глаза за «рождественским шоу». А зрелище было действительно редкое. По тихому ночному морю — все небо усыпано яркими рождественскими звездами — несется по сложному курсу транспорт, а за ним на «самом полном» — подводная лодка, осыпая его выстрелами из зенитного орудия.

После получаса такой вакханалии зенитку заклинило, но и транспорт как будто стал спотыкаться. К нему удалось подойти уже на 450 метров, а Деген к тому времени высадил в поляков весь боезапас… (1000 штук), возможно, они уже набрали воды в пробоины, ход сильно замедлился. За это время удалось перезарядить два аппарата, выйти на угол атаки и дать залп (обе торпеды достигли цели, одна не взорвалась, но вторая проделала в борту транспорта огромную дыру). Только тогда поляки кинулись к шлюпкам. Транспорт быстро ушел подводу. Команда подлодки ликовала. Матросы обнимались, прыгали от радости, кричали «Ура!», кто-то бросился качать Дегена, как главного виновника, и его едва не уронили за борт!

Ройтеру захотелось увидеть капитана. Лодка медленно и с достоинством нагнала шлюпки.

— Где капитан? — крикнул Ройтер через переводчика — Унтерхорста.

— Я капитан, — поднялся из лодки человек с перебинтованной головой.

— Вы смелый человек, — произнес Ройтер, при этом его не оставляла мысль, похож ли он на рыцаря времен Карла Великого. — Поднимитесь сюда, мы вам дадим ориентиры и карту.

— Не стоит. У нас все есть.

— Возьмите хотя бы припасы.

Поляк пожал плечами, он, очевидно, считал все это рыцарство лишним, но мешок с консервами на лодке приняли.

«Надо что-то сказать…» — мелькнуло у Ройтера.

— Что ж, господа, вам счастливого Рождества! Вот, выпейте за то, что остались живы!

С этими словами Ройтер кинул полякам фляжку с ромом. Но то ли руки дрожали, то ли поляки сами были не настроены упражняться в акробатике, но фляжка, описав неровную дугу, выскользнула из рук матросов и плюхнулась в черную воду. Ройтер развел руками. Как глупо получилось!

— Другой у меня нет. — С этими словами лодка взяла лево на борт и растворилась во мраке ночи, оставив обескураженных поляков на полпути к спасительной Британии.

Хельмут стоял на мостике, подставляя лицо морозному воздуху, и размышлял о превратностях судьбы, как вдруг его посетило странное чувство. Возможно, это было отрезвление. Потом пришел липкий страх. Все замечательно, вы поиграли в рыцарей, но на данный момент вы оказались посередине Северного моря с невыполненной миссией, без единого боеприпаса, кроме табельного оружия у офицеров и пары МР 38 в командирской рубке.

Но зато боевой дух команды вознесся до небес. Похоже, того, что все они оказались в полной заднице, никто, кроме капитана, просто не заметил. В кубрике на протяжении всего похода всерьез дискутировался вопрос: а что, если бы в подобной ситуации при расходовании всех торпед и патронов брать судно на абордаж, арестовывать команду и топить его путем открытия кингстонов…

Доклад

Корветтенкапитану Гансу Эккерманну,

Командующему 1-й флотилией ПЛ «Веддиген».

(копия) Контр-адмиралу Карлу Дёницу

24.12.39. Вверенная мне ПЛ шла в квадрат AN 48, в соответствии с приказом командования, для выполнения боевой задачи по патрулированию квадрата в течение 24 часов. В 21.07 в квадрате AN 62 нами был замечен малый транспорт под польским флагом. После того как судно не ответило на требование к досмотру, я отдал распоряжение (21.20) провести торпедную атаку, которая оказалась неудачной. Из трех торпед две взорвались преждевременно, поскольку это демаскировало нас (21.32) — судно начало маневр уклонения, в результате чего третья торпеда прошла мимо цели. Я приказал начать преследование, желая выиграть время для перезарядки аппаратов, выйти на точку залпа и повторить атаку. Так как скорость транспорта была значительно выше (не менее 9 узлов), нам пришлось выполнять указанные действия в надводном положении. Боцман Вольф Деген, которого я хорошо знаю еще со времени обучения в академии, по моему приказу метким огнем из зенитного орудия по надстройкам судна противника вывел из строя его управление. (22.15). На судне начались пожары, что позволило корректировать огонь, ориентируясь по свету пламени. Судно стало хуже маневрировать, а также значительно сбавило ход, что позволило нам выйти на точку новой атаки, которая была успешна. В результате умелых действий боцмана Дегена было потоплено судно водоизмещением не менее 2300 т. Прошу руководство представить Вольфа Дегена к награждению золотым знаком подводника «За боевые заслуги».

Лейтенант Хельмут Ройтер.

Киль. Январь 1940.

Резолюция:

Безобразие! Такой расход боеприпасов неприемлем!

К. Дёниц.

Кто боязливо заботится о том, как бы не потерять жизнь, никогда не будет радоваться ей.

Иммануил Кант

«Удивительно глупо проведенное Рождество. С другой стороны… Все равно там меня не ждут», — думал Ройтер, имея в виду Анну. Письма оставались без ответа, как бы тщательно он ни выписывал номер полевой почты 06 153. Впрочем, есть что вспомнить… Перед глазами вновь вставали картины той холодной ночи. Треск 20 мм зенитного автомата, оранжевое пламя на баке польского транспорта. Рубка покачивалась на широкой зыби. Лодка шла в свой четвертый поход. На свой боевой счет командир мог записать лишь жалкие 3000 брутто-тонн. И это на пятый месяц войны! Правда, есть еще спорный семитысячник, который подорвался в Хатрпуле на его мине. А может, и не на его. Там потом ставило полфлотилии. Этот Хартпул лучше не вспоминать. Желая отличиться, Ройтер полез аж за волноломы. Туман был как молоко, казалось, что его можно пить — такой густой. Он плотно накрывал лодку, и все было бы замечательно, если бы вдруг не страшный металлический скрежет. Они потерлись бортом об английский эсминец. Вахтенным был Унтерхорст. Он резко дал лево на борт и сыграл срочное погружение. Хотя срочные погружения на таких глубинах — то еще удовольствие. Естественно, треснулись о дно. Хорошо, что не сильно, но стекла наколотили по всей палубе видимо-невидимо. Слава богу, что англикосам в голову не пришло, что это могла быть немецкая лодка. Решили, наверное, что своего кого-то задели. Эх, надо, надо как-то разворошить этих уродов… Проникать в базы, как Прин, в конце концов, чем он хуже! Нигде покоя врагу, даже в базах! В общем, сейчас у меня 5 торпед, и все 5 уйдут точно в цель, даже если для этого придется торчать в море вечность. Двое суток о рубку бились серо-зеленые ледяные волны. Двое суток постоянные подъем-погружение, аккумуляторы быстро разряжались даже на малом ходу, а атака могла начаться в любую секунду. Наконец акустик что-то засек. Шум винтов одиночной цели. Они находились в 400 милях от английского берега где-то на траверзе Норт-Волсхам. Никаких других кораблей здесь быть не может, кроме английских… Или французских. Но на них запрет уже сняли, так что можно просто топить.