— Кто там? — раздался за дверью женский голос.

— Здравствуйте, я Вероника. Мы договаривались с Вами на сегодня, это по поводу лечения гипнозом.

— Сейчас, — отозвалась женщина хриплым заспанным голосом, — только уведу собаку.

Через некоторое время она снова подошла к двери и открыла.

На вид ей было лет сорок. Цветастый халат обтягивал тучное тело, выделяя границы нижнего белья. Светлые волосы, мелким бесом, были стянуты в пучок под синюю резинку, похожую на ту, что много лет назад, мать Стаса продевала в его детские рейтузы.

— Проходите, — сказала она, откашливаясь, — в комнате вам будет удобнее.

Справа узкий коридор вёл на кухню. Дверь была приоткрыта, и Стас увидел там трёх мужчин, сидящих за маленьким столиком, уставленным тёмными бутылками с пивом. Примерно такое же количество стояло под столом без пробок. Стаканов не было. Посреди стола находилась хрустальная фруктовница, в которую сидящие стряхивали пепел сигарет.

Двое были в синих спортивных костюмах, а один в семейных чёрных трусах и майке — алкоголичке когда-то предположительно белого цвета. Чёрный трафарет на груди с надписью на английском «Иисус Христос — суперзвезда» выдавал в нём поклонника рока.

Он держал в руке поводок, на котором сидел средних размеров накачанный бультерьер.

Все четверо тупо уставились на проходящего Стаса и Веронику. Практически одинаково, торжественно надменные физиономии выражали предвосхищённую победу справедливости над предстоящим сеансом шарлатанства. Благостное предвкушение будущего изобличения растягивало их рты в ехидных улыбках. Похоже, бультерьер был с ними заодно!

— Ну и клиентура, — подумал Стас и почувствовал, как настроение продолжает ухудшаться, — Так могут и на стельки порезать. Надо бы придумать что-нибудь с офисом!

С деловым видом Стас прошёл в предложенную хозяйкой комнату. По проекту видимо предполагалось, что это будет гостиная. Она была почти квадратная, немного больше двадцати метров с одним окном.

В ней находился стандартный набор мебели видимо ещё с застойных времён. Слева — стенка с телевизором. Справа диван и два кресла. У входа примостилась гладильная доска с несколькими стопками белья на ней.

Стас помнил всё, чему его учили. Он спросил, куда можно сесть и стал проявлять искренний интерес к проблемам дамы.

Пациентка рассказала, что на кухне сидит её муж в обществе двух своих друзей. Он постоянно уезжает в длительные командировки, и она очень по нему скучает. Ждёт его с нетерпением. А как только видит его в двери, у неё портится настроение. Почему — она не знает.

Стас подумал про себя, что у него бы тоже на её месте испортилось настроение. Он представил свою ассистентку Веронику и начал подробно расспрашивать пациентку об их отношениях с мужем о совместной жизни. Когда это началось. Когда и что почувствовала, в чём это выражалось. Пациентка старалась отвечать тихо, постоянно оглядываясь на дверь, где воцарилась странная тишина. Видимо она опасалась, что некоторые интимные подробности станут достоянием гласности всего небольшого кухонного коллектива.

Вспоминая небритую опохмеляющуюся физиономию её мужа, Стас подумал, что необходимого результата здесь вряд ли можно добиться. Хотя, о вкусах не спорят. Как только хозяйка закончила своё повествование, за дверью стала сопеть собака. Муж с друзьями — собутыльниками о чём-то заспорил на кухне, звеня пустой тарой.

— Ну и обстановочка, — подумал Стас, — хозяйка нервничает и рассказывает не всё. Вероника проводит рекогносцировку, не имея никакого интереса к обитателям квартиры и думая только о том, чтобы выйти отсюда живой. На кухне — спор. Ещё придут сюда и начнут советовать. Тогда точно ничего не получится! Как следствие мне разобьют физиономию и вместе с Верунчиком сдадут в милицию как шарлатанов.

Это разочарование и боязнь за Веронику подхлестнуло Стаса. Заставило его ещё внимательней сосредоточиться на своих обязанностях. Он усадил женщину в кресло. На глаз определил частоту её дыхания. Достал привезённый с собой звуковой тонометр и, задав ему требуемые параметры, поставил рядом с пациенткой.

— Представьте, что вы усталая пришли с работы, сели в кресло и расслабились, — обратился он к женщине, — постарайтесь внимательно слушать щелчки. Лучше, если будете их считать и сравнивать временной интервал.

Женщина расположилась в кресле и стала внимательно слушать, изредка косясь на дверь.

Вскоре Стас увидел, как веки женщины пытаются опуститься. Он придвинул стул, чтобы сесть напротив и сказал смотреть ему в глаза, продолжая слушать тонометр. Стал медленно делать пасы, подстраивая своё дыхание и говорить обычный набор внушаемых фраз:

— Вы устали, вам хочется отдохнуть, вам хочется расслабиться…

Через некоторое время зрачки женщины закатились, и стали изредка вздрагивать под веками.

Стас понимал, что женщина находится в полудрёме, что любой сильный звук может разбудить её настороженное подсознание и не стал даже пытаться ввести её в транс.

Через двадцать минут релаксации он разбудил пациентку и сказал, что это был первый сеанс настроечный, где она должна была почувствовать контакт с доктором. Этого пока достаточно. Всё прошло хорошо.

Пока он всё это говорил, женщина настороженно смотрела через его плечо на диван, словно туда прокрался её муж.

Закончив свою речь, Стас обернулся, чтобы уйти. И тут увидел свернувшуюся калачиком, сладко спящую на диване свою ассистентку. Ротик её был приоткрыт. Из уголка рта стекала скопившаяся слюнка. Она была так мила и целомудренна, словно уставший после длительной возни с игрушками ребёнок и свалившийся тут же без сил в обнимку с плюшевым мишкой. Роль мишки у Вероники играл портфель.

Стас наклонился над ней и осторожно зашептал на ухо, чтобы она просыпалась. Вероника открыла глаза и подскочила как ужаленная, не понимая, где находится. Но увидев перед собой Стаса, успокоилась.

Выпроваживая Стаса, женщина незаметно сунула ему в руку сложенные в квадратик пятьдесят рублей. Прямо на улице Стас положил купюру в кошелёк. Достав двадцать пять рублей, отдал Веронике.

С того момента к вожделению Стаса Вероникой, добавилось глубокое и искреннее уважение.

Но больше Стас с собой её не брал. И сам по адресам не ходил.

Только одна встреча Катерины и Степана затянулась почти на год. Когда внезапно позвонили из военно-морского госпиталя и сообщили, что муж у них. Оказывается, он лежал здесь уже три месяца без сознания, после радиационной аварии на подлодке. Радиограммы продолжали сообщать, что всё в порядке, и денежный аттестат тоже не запаздывал. Наверно об этом заботился замполит? Кто бы сейчас взял на себя такую ответственность?

Лечащий врач сказал по секрету, что если бы Степан умер, то она никогда бы не увидела его труп. Страна умеет хранить свои тайны. Тогда Катерина ничего не поняла. Её переполняла радость встречи с мужем. Только потом Степан разъяснил ей слова доктора.