— Наша, эфиопская, виза тут тоже кое-какой вес имеет. Но лучше обзавестись местной, чтобы не было конфликтов с полицией. Там же, в департаменте, можно получить и бумагу по своей газетной работе, — ведя самолет на снижение, неспешно поведал Рамин.

— Ты имеешь в виду, журналистскую аккредитацию? — уточнил Лавров.

— Ну, наверное, это так называется… — пожал плечами «аэроизвозчик». — И еще вот что. Нигде и никогда не говори о том, что ты христианин. Лучше назовись каким-нибудь огнепоклонником. Кстати, не дай бог у тебя в паспорте есть израильская виза.

— Нет, израильской визы у меня нет… — рассмеялся Андрей. — Есть бразильская, есть ливийская.

Выразив удовлетворение наличием ливийской визы — здесь немало тех, кто почитает Каддафи, Рамин еще раз напомнил о том, что в отличие от веротерпимой и относительно либеральной Эфиопии в Сомали властвует шариат. А посему любое действие, которое местные ортодоксы сочтут за оскорбление ислама и нарушение норм исламской морали, может иметь весьма печальные последствия, вплоть до побивания камнями…

Приземлившись невдалеке от каких-то бунгало из ветхих досок и баночной жести, Рамин озабоченно пробормотал:

— Что-то ни одного извозчика не видно… Хреново! Пешком до центра города тебе не добраться. В лучшем случае, тебя всего лишь разденут до нитки, в худшем… О-о! Кто-то, кажется, едет! — обрадованно перебил он сам себя.

Действительно, подруливший к ним на старом четыреста двенадцатом «Москвиче», щупловатый сомалиец оказался извозчиком из числа тех, кого Рамин хорошо знал. Поздоровавшись с таксистом, «аэроизвозчик» что-то объяснил сомалийцу на местном кушитском наречии. Тот, заулыбавшись, приветственно помахал Лаврову рукой.

— О, руссо, руссо! — закивал он, всем своим видом выказывая уважение.

Не без подсказок Рамина договорившись с таксистом о цене, Андрей распростился со своим «аэроизвозчиком» и сел в столь знакомый и выглядящий весьма необычно для этой местности салон изделия былого советского автопрома. Запустив с третьей попытки раздрызганный двигатель, который затарахтел всеми своими изношенными клапанами, таксист включил передачу, и «Москвич» запрыгал по грунтовой, пыльной дороге в объезд лачуг.

Увидев бегущих им наперерез полуголых ребятишек, таксист жестом показал Лаврову, чтобы тот срочно закрыл окно и не обращал внимания ни на кого. На смеси ломаного английского и итальянского, который в южной части Сомали был весьма распространен с той поры, когда эти земли оккупировал дуче Муссолини, сомалиец пояснил, что если детям дать хоть какую-то мелочь, следом в один миг, прослышав о щедром и богатом иностранце, может сбежаться весь поселок.

«Москвич» удачно объехал попрошаек, но вот уже дальше, на въезде в город объехать каких-то вооруженных людей в натовском камуфляже и с «АКМ» ему не удалось. Выйдя из машины, Андрей показал старшему в этом то ли патруле, то ли банде свой французский паспорт.

— Парле ву франсе? Ду ю спик инглишь? — спросил он главаря.

— Есс, ай ду… — процедил тот, перелистывая паспорт.

Узнав о том, что это французский журналист, намеревающийся написать серию правдивых репортажей о бедствиях сомалийского народа, дабы благотворительные фонды более щедро присылали сюда «гуманитарку», главарь, немного подумав, неохотно вернул паспорт и небрежно махнул рукой — проезжай. Впрочем, скорее всего, решающую роль здесь сыграли десять долларов, «случайно забытых» Лавровым между страницами паспорта, куда ему посоветовал положить Рамин.

Как мог догадаться Андрей, этот патруль был из проалькаидской исламистской группировки «Аш-Шабааб», по некоторым сведениям тесно связанной с бен Ладеном. Исламисты контролировали окраины Могадишо, периодически вступая в стычки с контролирующими, в свою очередь, центральную часть столицы межафриканскими миротворческими силами, представленными в основном подразделениями Уганды и Бурунди. Случались и минометные обстрелы города, перераставшие в ожесточенные стычки.

Когда «Москвич» покатил по немноголюдным улицам, застроенным двух-трехэтажными домами, его остановил еще один патруль. Скорее всего, угандийский. Но здесь обошлось даже без необходимости совать в паспорт купюру — достаточно было показать один лишь документ. Еще минут через двадцать езды таксист остановил свою машину у трехэтажного здания с вывеской «Отель «Леон». Все на той же англо-итальянской смеси сомалиец уведомил своего пассажира, что с недавних пор этот отель получил дурную славу — совсем недавно отсюда похитили сразу троих иностранцев.

Изобразив крайнее удивление и накинув сверх обещанного несколько долларов, Лавров узнал о том, что похищение произошло поздней ночью. К отелю на двух джипах прикатили какие-то вооруженные персонки, которые без единого выстрела заставили капитулировать его охрану и, представившись сотрудниками контрразведки, забрали с собой двоих французов и одного русского. На вопрос Андрея о том, что думают местные таксисты о причинах этого похищения, сомалиец красноречиво потер пальцами, давая понять, что, скорее всего, налетчики желают получить хороший выкуп.

Войдя в холл гостиницы и показав охраннику паспорт, Лавров направился к портье, который при его появлении расцвел улыбкой, выражая радушие и гостеприимство.

— Господина желать у нас остановиться? — почтительно поинтересовался он на ломаном английском. — У нас иметься номера на всякая вкус. Есть даже президентская супер-люкс…

— Нет, у меня чисто рабочая поездка, поэтому номер обычный… — небрежно уведомил Андрей. — Кстати, я слышал, у вас тут недавно случилось похищение иностранцев. Надеюсь, похищения происходят не каждый день?

Враз скисший портье уныло подтвердил, что и впрямь подобный инцидент имел место быть. Но тут же поспешил заверить, что подобное — единственный случай за всю историю существования отеля. Перейдя на доверительный полушепот, он добавил, что похитить ооновцев могли представители территорий, которым по каким-либо причинам показалось, будто те слишком мало выделили им гуманитарной помощи.

— …Эти господины делить «гуманитарка» по разный район нашего Сомало. Они никогда не уступать большим людям из власти и вождям военных отряд, которые хотеть все забрать в свой руки, а сами все отдавать голодным. Им не раз угрожать, но они все равно делать по-своему, — закончил портье свой рассказ.

О том, кто именно похитил постояльцев гостиницы, портье не знал, но в общих чертах обрисовал «очень большой персонка», который возглавлял шайку похитителей. По его словам, в принципе, похищение и даже убийство людей в современном Сомало (как называют свою страну сами сомалийцы), в том числе иностранцев, вовсе не сенсация и даже не относительно громкое событие. Это обычное явление. И если бы не принадлежность похищенных постояльцев гостиницы к такой, по понятным причинам, почитаемой всеми международной организации, то едва ли бы в Могадишо это вызвало хоть какой-то общественный резонанс. Мало ли кого украли и убили? Перед смертью все равны…

Получив ключи от номера и оставив там свои вещи — портье настоятельно рекомендовал «денга и брильянта» не оставлять в номере, а сдать на хранение в специальный сейф, находящийся под круглосуточной охраной, — Лавров отправился прогуляться в оставшееся недолгое, предвечернее время по близлежащим улицам, чтобы хоть немного ознакомиться с Могадишо и лично изучить здешний социальный климат. Своей интуиции он доверял, и ему зачастую достаточно было бегло посмотреть на дома, на людей в незнакомом городе, на выражение их лиц и походку, чтобы понять, какова там реальная обстановка и чего в дальнейшем можно ждать в той или иной ситуации.