Осунувшееся лицо Гвидиона осветилось улыбкой.

– Будь по-твоему, принцесса. Я принимаю то, что не могу предотвратить. Едут со мной все, кто пожелает, но только до крепости Смойта в Каер Кадарн.

– Э, принцесса, – вздохнул Колл, качая головой, – не стану я перечить лорду Гвидиону. Но едва ли молодой леди пристало так настойчиво добиваться своего.

– Конечно не пристало, – согласилась Эйлонви. – И королева Телерия учила: леди никогда не настаивает на своем. Все улаживается само собой, без ее участия, но именно так, как она хочет. Я думала, что никогда этому не выучусь, а оказалось, ничего сложного тут нет, как приноровишься.

Тарен без промедления снял Карр с насеста около очага и понес во дворик перед домом. На сей раз ворона не щелкала клювом, не вертелась. Вместо обычных озорных проделок и поддразниваний она смирно нахохлилась на запястье Тарена и, насторожив внимательные черные глазки, слушала его подробные наставления.

Наконец Тарен поднял руку. Карр взметнулась в воздух и прощально захлопала над его головой блестящими крыльями.

– Аннуин! – прокаркала ворона. – Дир-ррнвин!

Она взмыла вверх и через несколько мгновений была уже над крышами Каер Даллбен. Ветер подхватил ее, как легкий осенний листок. Ворона залихватски взмахнула крыльями и устремилась на северо-запад. Тарен, напрягая глаза, следил за ее полетом, пока Карр не скрылась в низких облаках. Беспокойство овладело Тареном. Он знал, что Карр угрожает множество опасностей: стрелы Охотников, когти и клювы гвитантов – яростных крылатых вестников Арауна. Сам он не раз сталкивался с этими жестокими и сильными птицами и помнил, что даже птенцы их могут нанести тяжелые раны.

Давно, в отрочестве, Тарен спас жизнь птенцу гвитанта и прекрасно запомнил его острые когти. Несмотря на храброе сердечко Карр и на ее изворотливый ум, Тарен страшился за ее жизнь, а еще больше его беспокоило предстоящее Гвидиону смертельно опасное путешествие. И предчувствие говорило, что совсем не радостные известия принесет им Карр на своих распростертых крыльях.

Решили, что король Рун, как только они все достигнут берегов Великой Аврен, посадит ворчливого Глеу на корабль, стоящий там на якоре, чтобы бывший великан дожидался его на борту. Сам же король Рун собирался ехать вместе с Гвидионом в Каер Кадарн. Глеу ничто не устраивало, он не желал ждать на качающемся корабле, не соглашался и остаться на берегу и спать на холодных камнях. Но жалобы и протесты бывшего великана не заставили короля Моны изменить свои планы.

Пока Гвидион держал последний спешный совет с Даллбеном, остальные начали выводить лошадей из конюшни. Умная Мелингар, золотогривая белая лошадь Гвидиона, спокойно ждала своего хозяина. Конь Тарена Мелинлас, наоборот, возбужденно фыркал и нетерпеливо рыл землю копытом.

Эйлонви уже сидела на своей любимой гнедой лошадке Ллуагор. В складках плаща принцессы была запрятана самая дорогая и любимая ее вещица – золотой шар. Стоило только взять его в руки, как он начинал ярко светиться изнутри.

– Неудобный золотой обруч я оставлю здесь. Он на то лишь и годится, чтобы поддерживать волосы, зато натирает лоб чуть ли не до волдырей. Но скорее я пойду на руках, чем без своей игрушки. И с ней у нас будет свет, если понадобится. Это гораздо практичнее, чем золотой обруч на голове.

В седельную сумку она сунула и вышивку, сделанную для Тарена, сказав, что докончит ее по пути.

– Может, заодно изменю и цвет глаз Хен Вен.

Ффлеуддуру служила скакуном огромная золотисто-коричневая кошка Ллиан, которая ростом не уступала доброму коню. При виде барда она громко замяукала и принялась тереться о него так, что едва не сбила с ног.

– Спокойнее, старушка! – воскликнул бард, когда Ллиан ткнулась лобастой головой ему в шею. – Я знаю, что ты хочешь послушать мою игру на арфе. Я сыграю, но позже. Обещаю тебе.

Глеу немедленно узнал Ллиан.

– Это нечестно, – засопел он. – По праву она принадлежит мне.

– Да, – ответил Ффлеуддур, – если вспомнить, что именно ты пичкал ее теми отвратительными зельями, из-за которых она выросла. Хочешь поездить на ней? Что ж, попробуй. Но предупреждаю: память Ллиан не так коротка, как твои ножки, бывший громадина.

Ллиан и в самом деле при виде Глеу принялась бить хвостом о землю. Она нависла над толстеньким коротышкой; желтые глаза ее сверкали, усы подрагивали, уши, увенчанные кисточками, прижались к голове. Из горла ее вырвался звук, вовсе непохожий на приветственное мяуканье.

Ффлеуддур быстро сдернул с плеча арфу и стал наигрывать нежную мелодию. Ллиан отвела глаза от Глеу, рот ее растянулся в довольной улыбке, и она, блаженно сощурившись, с любовью уставилась на барда.

Бледное лицо Глеу стало совсем белым, и он бочком двинулся прочь от кошки.

– Когда я был великаном, – бормотал Глеу, – все было гораздо лучше и безопаснее.

Король Рун оседлал свою серую в яблоках лошадь. Колл тоже решил присоединиться к Гвидиону и собрался ехать на своей саврасой кобыле Лламрей, дочери Мелинласа и Ллуагор. Глеу пришлось взобраться позади Гурги на его лохматого пони, что не доставило удовольствия никому из них троих. Тарен тем временем помогал Коллу собирать в конюшне, кузнице и под навесом для инструментов необходимое им оружие.

– Маловато. Едва ли хватит на всех, – проговорил Колл. – Копья неплохо служили подпорками для бобов, – добавил старый воин. – Я уж надеялся никогда не использовать их для иных целей. Увы, единственный меч, который я могу дать Гвидиону, заржавел оттого, что я подпирал им яблоню. Что до шлемов, то, кроме моей кожаной шапки, ничего и не сыщешь. Да и в той воробьи устроили гнездо. К тому же моя собственная старая тыква, – он похлопал себя по лысой голове и лукаво подмигнул Тарену, – покрепче любого шлема. До Каер Кадарн и обратно я ее как-нибудь донесу.

Колл, видя беспокойство Тарена, старался рассеять его мрачные мысли.

– А ты, мой мальчик, – весело продолжал он, – что-то повесил нос и выглядишь как побитая морозом репа. Помню, когда-то Помощник Сторожа Свиньи весь дрожал от радости, стоило только Гвидиону поманить его за собой.

Тарен улыбнулся:

– Я бы отправился и в Аннуин, если бы Гвидион позволил. Да, ты прав, старый друг. Тому мальчишке, каким я когда-то был, это путешествие казалось бы просто смелым приключением. Теперь-то я знаю: жизнь человека стоит больше, чем слава, и даже капля пролитой крови – слишком большая плата.

Тарен посерьезнел.

– Мое сердце неспокойно, – сказал он. – В давние времена, освобождая украденную Хен Вен, ты уже побывал в Аннуине. Скажи, может ли Гвидион в одиночку войти в королевство Арауна и вернуть Дирнвин?

– Если кто и может, то лишь он, – сказал Колл, взваливая на плечи копья. Он повернулся и вышел из-под навеса. Тарен понял, что старый воин так по-настоящему и не ответил на его вопрос.

Каер Даллбен остался далеко позади. День уже клонился к вечеру, когда путники разбили лагерь в самой глубине леса.