сложившееся на постхристианском Западе правовое поле создает ситуацию, когда пытающийся жить в постхристианской парадигме человек может оказаться вне закона, не будучи хозяином собственных взглядов даже на уровне внутрисемейных отношений. Западная, постхристианская цивилизация наделяет граждан множеством свобод (реальных и эфемерных), лишая их единственно главной для христианина свободы — свободы от греха, свободы оставаться одновременно законопослушным гражданином и христианином. А ведь практически все западные кодексы — конституции европейских стран и правовые документы — создавались в свое время исключительно на основе базовых христианских ценностей. Столь резкое переписывание кодексов в угоду антихристианским настроениям доказывает лишь одно — Запад живет под диктатом либерального фашизма, не допускающего никакого альтернативного взгляда на ценности, этику, мораль, сакральную историю, кроме как либеральный. Я ни в коем случае не говорю о том, что христианство на Западе мертво. Нет. Об этом говорит и активная христианская позиция некоторых представителей западных церквей, и даже примеры новомученичества. Я говорю о уже состоявшейся постхристианской парадигме, ценности которой явно противоречат христианским, да и просто традиционным ценностям иных религий.

Восточнохристианское пространство переживает кризис иного рода, одним из очевидных проявлений которого — военные конфликты в разных его частях. Мы можем сколько угодно рассуждать о работе культуртреггеров-проводников ценностей либерального фашизма, о жестких условиях, которые были наложены международными организациями и банковской сферой на наше общее цивилизационное пространство в обмен на иллюзорные гарантии процветания, а порой даже выживания, о многом, другом, что удалось за последние три десятилетия тем, кто ставит целью если не наше полное уничтожение, то уничтожение реальной христианской парадигмы в наших сообществах. Но проблема ведь не только в тех, кто был активным актором, проводя все это, но и в обществах-реципиентах, обращенных в сообщества потребителей, готовых воспринимать предлагаемые иллюзорные блага, поступаясь своим традиционным стержнем.

В этом контексте нет смыла говорить отдельно о случае Армении. Подобно планетам, вращающимся вокруг солнца по своим орбитам, малые страны-спутники устойчивы, лишь когда держатся своих орбит вокруг цивилизационного центра.

В новый исторический период для Армении и шире — для всего Закавказья — этот центр был определен как раз результатами обсуждаемых сегодня исторических событий — русско-персидских и русско-турецких войн. Армения здесь, безусловно, ключевое звено, маркирующее сразу несколько фронтиров, контактных зон — христианского и исламского миров, тюркского, иранского (шиитского) и кавказского… Но все происходившее с Арменией невозможно рассматривать вне процессов, имевших место и в самом цивилизационном центре современной Восточнохристианской цивилизации — России. Подъем религиозного сознания на нашем общем пространстве сопровождался насаждением либеральных ценностей в жестком формате становления самых диких форм антинационально ориентированного капитализма. Сбой ценностного ряда в самом цивилизационном центре не мог не отразиться на периферии, попавшей в тот же поток и не имевшей ресурса противостоять ему (хотя я бы тут ответила, Армения держалась дольше остальных будучи в наименее благоприятных обстоятельствах — наши соседи по региону со своих цивилизационных орбит соскочили решительно, ориентируясь на новые цивилизационные центры и обретя новые векторы: Грузия — прозападный, Азербайджанская Республика — протурецкий). Выравнивание же орбиты Армении невозможно без стабилизации внутри самой России — Восточнохристианского цивилизационного центра, принадлежность к которому Армения не раз доказывала в самые критические исторические моменты. И именно поэтому здравомыслящий сегмент армянского общества с надеждой смотрит на некие наметившиеся очистительные процессы, которые закономерно должны распространиться на все наше общее цивилизационное пространство, подобно тому, как когда-то, увы, распространились процессы разрушительного характера.

И, наконец, возвращаясь к Восточнохристианской цивилизации, или, как ее еще называют, Русской цивилизации, безусловно, не вкладывая в слово «русский» этнической коннотации, вы, вероятно, заметили, что, рассуждая о стоящих перед ней вызовах, я не упомянула иные религии, в частности, ислам. И это закономерно. В парадигме Русской цивилизации есть органичные ниши не только для христианских народов, но и для мусульман, для представителей иных религий. Идея добрососедства с мусульманскими соседями всегда маркировала и армянство — у армян тут огромный исторический положительный опыт на Ближнем Востоке, в Иране, в Средней и Юго-Восточной Азии — повсюду, где не работает пантюркистский проект, в котором армянству ниши не оставлено. Есть и возможность конструктивного диалога с Западнохристианским миром. Но все это возможно только тогда, когда сильны позиции самой Восточнохристианской цивилизации.

И именно с этой точки зрения стоит говорить о вызовах, стоящих перед нами сегодня.

Один из главных моментов, который я бы хотела озвучить: сегодня, несмотря на ряд проблем, противоречий, системных ошибок и, как следствие, снизившейся степени взаимного доверия и порой непонимания, единственным оплотом Восточнохристианской цивилизации в нашем регионе является армянство. Не удивительно, что против него направлен один из наиболее разрушительных векторов. Если на Ближнем Востоке, в результате войн последних десятилетий, инструментарием которых выступили созданные Западом исламистские прокси, мы наблюдали жесткое преследование и исход всех раннехристианских общин с территорий их формирования и жизни на протяжении двух тысячелетий, то в Закавказье эти процессы касаются, прежде всего, именно армянства. Инструментарием последовательного вытеснения армянства со своих исторических земель в нашем регионе выступает неоосманский тандем в лице Азербайджана и Турции. Более того, там, где армянство уже вытеснено, ведется активная война с армянским духовным и культурным наследием. Начата она не сегодня, но именно сейчас достигла своего апогея. Наследие это огромно настолько, что даже его последовательное стремительное уничтожение — как это произошло с целым культурным пластом, когда в Нихичевани бульдозерами были снесены тысячи средневековых хакчкаров и прочих памятников, — все это запротоколировано детально и иранской стороной, и европейскими археологическими обществами). Турецкий опыт исторической Западной Армении неприемлем для современного общества: на западноармянских землях, несмотря на активное уничтожение следов армянства, они видны повсюду — от разрушенных храмов до камней с эпитафиями на заброшенных и разворошенных кладбищах.

Так вот, именно невозможность полного физического уничтожения такого огромного культурного слоя — храмов, эпиграфики и прочего, подвигла Азербайджан к политике переатрибуции армянского наследия, так называемой его албанизации. К сожалению, практически не говорится о том, что это проблема не собственно армянская. Все эти памятники маркируют территорию нашего общего Восточнохристианского цивилизационного пространства. Очевидно, что присутствие Русской православной церкви в регионе критически мало, оно совершенно недостаточно в качестве цивилизационного маркера. Этим маркером как раз на протяжении веков выступал армянский культурный сегмент. И именно он соединял регион с Восточнохристианским пространством и цементировал это пространство в Кавказско-Каспийском регионе. Таким образом, конечная цель ДЕАРМЕНИЗАЦИИ ДУХОВНОГО НАСЛЕДИЯ РЕГИОНА — окончательный ВЫВОД Закавказья ИЗ ПАРАДИГМЫ РУССКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ. Мне доводилось изучать и анализировать некоторые «обоснования» этого процесса и попытки его апологии, что, мол, если не уступить прямо сейчас Азербайджану, Баку пригласит