Для пущего эффекта он вытянул Рустама вдогонку по спине своей дубинкой. Взвыв от боли, Рустам вылетел из казармы и отбежал от нее подальше. Только убедившись, что капрала рядом нет, он смог осмотреться по сторонам в поисках склада. Казармы Лондейлского полка представляли собой деревянные бараки, внешне похожие на тот, в котором разместился его десяток. Немного в сторонке от них стояли дома получше, а еще дальше размещалось двухэтажное каменное здание с сине-белым знаменем на крыше. На знамени был нарисован герб в виде щита, закругленно заостренного снизу и прямоугольного сверху. На щите на белом фоне были изображены три золотые рыбы. За двухэтажным зданием находилось еще несколько построек явно хозяйственного предназначения. Перед одним из них действительно стояло несколько телег и повозок. К нему Рустам и направился. По дороге ему несколько раз встречались часовые и даже один сержант, но никто из них не обратил на него особого внимания. Казармы действительно были окружены высокой деревянной стеной, кое-где высились обзорные вышки с часовыми, а большие ворота, расположенные недалеко от склада, охранял десяток солдат. Причем одежда их была не синего цвета, а полностью белая с такими же тремя золотыми рыбами, как и на флаге. Даже издалека было видно, что одежда явно лучшего качества, нежели та, которую Рустам видел на сержантах и капрале. Все это Рустам отмечал краем сознания, по ходу дела. Разум его словно погрузился в спячку от перенесенного шока. Тело двигалось на инстинктах, мозг отупел и выполнял только те функции, что могли уберечь тело от побоев. Вид его был настолько жалок, что капрал на складе даже не стал его бить, а просто выдал два свертка и даже помог взвалить их на спину. Когда, пошатываясь, Рустам добрался до своей казармы, силы его оставили, и он упал прямо на пол. Выкарабкался из-под упавших на него сверху свертков, перевернулся на спину и внезапно засмеялся. Вначале тихо, затем громко и истерично. Этот смех, больше напоминавший плач, смыл и снес дождевым потоком все чувства и эмоции. Он смеялся взахлеб, рыдал от смеха, свернувшись калачиком на грязном полу, размазывая руками по лицу кровь и грязь. Смех смыл шок и серую пелену с его сознания. Выплеснув в истеричном смехе все напряжение, охватившее его с самого утра, Рустам смог снова оценивать обстановку и здраво осмысливать происходящее. Странные шокирующие события, произошедшие утром, побои, вынудившие его разум закрыться в самом себе, словно раковина, – все это было снесено смехом, словно ливнем.

Оправившись с трудом от смеха, Рустам увидел бочку с водой, стоявшую в углу казармы. Над бочкой на гвозде висел деревянный ковшик на длинной ручке. Рустам вышел на крыльцо и тщательно вымыл лицо и шею, смыв накопившуюся грязь и кровь. Почувствовав себя более-менее чистым, он смог присесть на грубые доски своей койки и наконец-то осмыслить, что же с ним произошло.

Еще вчера Рустам был в своей относительно комфортной среде. Он не помнил, что было вечером, страшно, как от жестокого похмелья, гудела голова. Точно мог вспомнить только то, что еще вчера он был в Алматы. Что еще вчера был декабрьский десятиградусный мороз и всюду лежал белый снег. Все это было еще вчера. Сегодня же он проснулся на грязном полу в грязном бараке в окружении грязных, небритых людей. Эти люди его все утро били и называли себя сержантами и капралами королевской армии, хотя были больше похожи на бомжей, нежели на солдат какой-либо армии. Что же с ним все-таки произошло? На этот вопрос он никак не мог найти ответа. Впрочем, этот вопрос был у него не единственным, хотя, вероятно, самым главным.

Рустам постарался успокоиться и начал перебирать версии происходящего с ним.

Может, это шутка, может, над ним злостно подшутили? Нет, это вряд ли. Эти люди не были похожи на актеров, отрабатывающих свои роли. К тому же среди его знакомых не было никого, кто был бы в состоянии устраивать такие дорогостоящие шутки. И этот климат, эта жара на улице, распустившиеся листья и цветы на деревьях. Черт, да на улице майская погода. Может, его привезли в Шымкент, да нет, какой, к чертям собачьим, Шымкент. Не может быть такой погоды в январе ни в Шымкенте, ни где-либо еще на территории Казахстана. Вывод – он за пределами родной страны. И даже не на территории ближайших соседей, опять-таки по тем же самым климатическим причинам.

А как объяснить эту дикость, полное отсутствие следов цивилизации, побои и жестокость окружающих? Может, он в рабстве? Да нет, непохоже. Кому выгодно похищать его в центре южной столицы и везти в рабство за тридевять земель? К тому же эти психи о рабстве и не заикались, болтали только о какой-то армии.

Тогда, может, Афганистан? Да нет, опять-таки вряд ли. Ни одного азиатского лица не видел, одни европейцы. Африка? Может быть, что-то такое слышал когда-то про апартеид, белые отряды наемников, убивающих негров. Черт, да все не то, это не может объяснить эту дикость быта. Эту средневековую культуру.

Стоп. Ключевое слово «Средневековье». Очень даже похоже, а может, толкинисты или еще кто-либо из этих ребят, бегающих по лесам и махающих игрушечными мечами. Опять нет, эти бы не били. Может, сектанты, помешанные на возврате в прошлое? Ну а зачем было переносить его из зимнего Казахстана в начало лета? Где он вообще находится, в каких широтах?

Стоп, а на каком языке с ним говорили? И тут Рустама пробило окончательно, потому что язык, на котором с ним говорили сержанты и капрал, не был ни казахским, ни русским, ни даже английским. Он вообще не напоминал Рустаму ни один из знакомых языков, но Рустам его понимал. И даже говорил на нем, как будто знал его с детства. Просто понимал и говорил. Черт!

Чувствуя, что еще немного – и он снова впадет в ступор, Рустам подошел к бочке с водой и резко опустил в нее голову. Вода в бочке хотя и была слегка затхлой, тем не менее была холодной и произвела необходимый эффект. Чтобы закрепить результат, Рустам повторил процедуру.

– Знаешь, доходяга, тебе повезло, что я не твой капрал или сержант. Поэтому не советую тебе делать это перед ними, а то тебя утопят в этой же бочке.

Рустам резко отскочил от бочки, разбрызгивая воду, и развернулся к двери. В дверях, прислонившись к косяку, стоял солдат, одетый в белую тунику с золотыми рыбами. На нем был кожаный шлем с нашитыми металлическими пластинками, а на поясе висел меч в ножнах. Да, версия об апартеиде и Африке накрылась медным тазом.

– Расслабься, доходяга, я не отношусь к овцам. И мне плевать на твои проступки и на твоих командиров. Держи, это передал человек, который вчера привез тебя сюда. – Солдат протянул ему листок бумаги, самой обычной бумаги, в клеточку, вырванной из школьной тетрадки.

Рустам вцепился в листок, словно в спасательный круг. Это могло быть шансом прояснить ситуацию, шансом сохранить рассудок и не сойти с ума.

– Что здесь написано? И кто ты? – спросил Рустам и невольно напрягся. С самого утра его вопросы приносили ему лишь побои. Но в этот раз бить его никто не стал. Солдат лишь усмехнулся:

– Не знаю, тарабарщина какая-то. Даже писарь прочитать не смог. По крайней мере, это послание для тебя. Что касается меня, то я простой городской стражник. – Улыбка на его губах стала жесткой. – И моя служба состоит в том, чтобы разбить тебе башку, если попытаешься сбежать отсюда. Вот так-то, доходяга.