Хотя Капеццана принадлежала Джако по завещанию его родителей, он не мог вступить в наследство до совершеннолетия. Мафиозный клан Гаралиньо давно мечтал завладеть поместьем и не раз предлагал родителям Джако принять участие в «выгодной сделке», но те противились. Их смелый протест привел к «случайной смерти». Гаралиньо подсуетились, назначили себя опекунами наследников Валентино и принялись распоряжаться их имуществом, как своим собственным.

Виноградники под руководством кооператива напичкали химикатами и в итоге продали инвесторам. Семья Гаралиньо озолотилась, но им и этого было мало. Луиджи Гаралиньо решил, что нужно разобраться с мальчишками Валентино, пока они не выросли и не начали требовать своего. Он решил, что усыновление – это отличный ход.

В Капеццане выпускали вина больше, чем могла произвести земля. В правительстве заинтересовались этим феноменом и отправили в поместье проверку, но благодаря связям Гаралиньо не смогли ни в чем уличить. И Капеццана продолжала разрушаться под натиском ненасытных оккупантов.

Так продолжалось до тех пор, пока не вмешался Джако. После долгих переговоров ему удалось выкупить имение целиком. Годы ушли на то, чтобы восстановить былую репутацию поместья. Возрождение Капеццаны стало самым значимым делом его жизни.

Однако он знал, что семейка Гаралиньо следит за его успехами, хотя он никогда открыто не пересекался с ними. Мафиози держались на расстоянии и никак себя не проявляли. Они не догадывались, что вот-вот попадут в его ловушку.

Наступало самое опасное время – удавка на шее семьи Гаралиньо затягивалась. Именно поэтому у Джако не было выбора, кроме как похитить сына и его мать. Никто не должен был знать, что они существуют и где находятся.

Джако был не в восторге оттого, что приходится снова общаться с Лией Макдональд, и он планировал отвезти ее в Лондон, как только Гаралиньо окажутся за решеткой.

Джако слышал, как она ходит на кухне, гремит посудой. Несмотря на то что он решил не обращать на нее внимания, он не мог сконцентрироваться на работе, слыша, как Лия там хозяйничает. Он поднялся и отправился на кухню, будто какая-то неведомая сила тянула его к этой женщине против его воли.

Лия не слышала, как он вошел, потому что была слишком занята кофемашиной, пытаясь понять, как та работает.

На ней было ярко-желтое летнее платье, волосы, собранные в хвост, забавно покачивались из стороны в сторону, когда она крутила головой, нажимая на кнопки и наблюдая, что происходит. В таком наряде Лия выглядела моложе своих двадцати семи лет, и Джако почувствовал угрызения совести, что привез ее сюда против воли и тем самым вовлек в сложную, запутанную драму, какой была его жизнь.

– Давай я помогу, – сказал Джако и подошел к ней.

Лия вздрогнула от неожиданности, но тут же спохватилась и, гордо вскинув голову, сказала:

– Спасибо, я сама.

Джако не ушел, а остался стоять прямо за ее спиной, наблюдая, как его близость выбивает ее из колеи.

– Черный и две ложки сахара, пожалуйста.

Лия бросила злобный взгляд сначала на него, потом на кофемашину.

– Ладно, делай сам. – С этими словами Лия вручила ему пакет с зерновым кофе.

Джако взял дело в свои руки, и вскоре кухня наполнилась бесподобным ароматом эспрессо. Он подал ей чашку. Лия подошла к столу со стеклянной столешницей и села.

– Угощайся, бери йогурт, фрукты, мюсли, мед.

– Обойдусь кофе, спасибо, – отозвалась Лия, все еще злая на него.

– Как хочешь, – пожал плечами Джако и подошел к холодильнику, достал йогурт, взял персик из корзины с фруктами и сел за стол.

Отделяя от мякоти персика косточку, Джако чувствовал, как она пристально следит за ним, но, когда он положил большой палец в рот, чтобы облизать сок, Лия отвернулась.

– Ты должна есть, это важно для малыша. Кстати, где он?

– Спит в комнате, – отозвалась Лия и тут же вспыхнула от возмущения. – Как ты смеешь говорить, что я должна делать с собственным сыном!

– Ладно, ладно, – произнес Джако и примирительно поднял вверх руки.

Он открыл баночку йогурта и зачерпнул ложку, хотя аппетита не было.

– Кстати, у ребенка есть имя, – не унималась Лия.

– Ах да, Габриэль, – медленно произнес Джако, выделяя голосом последнюю «л». – Имя, в выборе которого я не принимал участия. Должен признать, ты сделала хороший выбор, – добавил он, с удовольствием наблюдая, как чувство вины на ее лице сменяется удивлением. – Габриэль – второе имя моего отца. Ты знала это?

– Откуда я могла это знать? – гневно ответила Лия.

Джако отрезал кусочек персика и протянул ей на лезвии ножа. Лия отрицательно покачала головой, будто он предложил ей яд.

– Джакомо Габриэль Валентино – полное имя моего отца. Меня назвали Джакомо в честь него, но еще в раннем детстве меня стали называть просто Джако. Я рад, что в семье появился еще один Габриэль Валентино.

Лия открыла рот, чтобы возразить, но решила, что эта борьба не стоит свеч, и промолчала. Имена имели большое значение для Джако. Когда его усыновили, он был вынужден взять фамилию приемных родителей Гаралиньо, но, как только по закону он получил право менять имя самостоятельно, он тут же вернул себе фамилию Валентино. Это была его настоящая фамилия, фамилия его родителей, его семьи. У его сына тоже должна быть фамилия Валентино, и у сына его сына тоже.

По правде говоря, Джако до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что он теперь не один. У него есть сын. Каждый раз, когда он думал об этом, он сердился на Лию за то, что она столько месяцев скрывала от него правду. А самое неприятное, что и сейчас она смотрела на него так, словно он во всем виноват.

Он понятия не имел, что происходит в ее голове, но твердо решил это выяснить.

Джако потянулся, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. Его поза казалась расслабленной, но лицо выдавало внутреннее напряжение.

Лия насторожилась. Даже сейчас, встретившись со скрытой стороной его личности, ее тело требовало близости с ним.

– Итак, – произнес он, складывая пальцы в замок, – раз у нас есть общий сын, расскажи мне о своей семье.

Лия тут же приняла защитную позу.

– Нечего рассказывать.

– Значит, ты, Харпер и отец, так? Насколько я помню, твоя мать умерла, когда тебе было двенадцать, верно?

– Да.

Он не забыл, но Лия не собиралась радоваться этому. В самый первый день ее пребывания в Капеццане они делились интересными историями из жизни. Тогда он с участием смотрел на нее, слушая историю смерти мамы, держал ее за руку на протяжении всего рассказа. Сейчас это выглядело как обман. Сидя у камина, потягивая превосходное местное вино, она выложила ему всю свою жизнь: смерть матери, алкоголизм отца, болезнь почек, операция по пересадке почки после четырех лет безуспешного лечения, где ее сестра выступила донором. Она рассказала ему все и только потом поняла, что взамен на ее откровенность Джако ничего не рассказал о себе.