– Какая трогательная история, – откладывая планшет, прокомментировал Дэвидсон.

– Полагаю, что так, – сказал Шварц. – Тем более что сейчас я намерен счастливым образом разрешить данную проблему моего клиента. А именно – либо я покидаю эти стены вместе с ним, либо получаю возможность не работать всю жизнь за счет того, что выплатит Бюро и управление городской полиции. Выбор за вами, агент Ванн, капитан Дэвидсон. Сообщите, когда будете готовы ответить.

– Какие мысли? – спросила Ванн за ланчем.

Мы сидели в дрянном мексиканском ресторанчике недалеко от второго участка. Ванн истребляла тарелку карнитас, я на это смотрел. Впрочем, быстрый контроль статуса показал, что дома мое тело получило свою полуденную дозу питательной жидкости. А значит, я все-таки имел полноценный ланч с агентом Ванн.

– О нашем деле? – уточнил я.

– Разумеется, – сказала она. – Это же ваше первое дело. Я хочу знать, что вы замечаете и чего не замечаете. Или чего не замечаю я.

– Прежде всего, сейчас дело должно стать целиком нашим. Шварц признал то, что Белл работал интегратором. Стандартная процедура работы с хаденами подразумевает, что расследование должно быть поручено нам.

– Да, – подтвердила Ванн.

– Думаете, с передачей могут быть сложности?

– Не с Дэвидсоном. Я когда-то оказала ему пару услуг, и вообще мы с ним нормально ладим. Тринх наверняка будет недовольна, но мне плевать. Вам тоже советую не обращать на нее внимания.

– Как скажете.

– Так и скажу. Что еще?

– Раз дело теперь наше, нам следует переправить труп в управление, чтобы его могли изучить наши эксперты, – предложил я.

– Приказ о передаче тела уже в работе.

– Хорошо бы также запросить у полиции все записи. На этот раз в хорошем разрешении, – вспомнив присланный детективом Тринх файл, добавил я.

– Правильно, – сказала Ванн. – Что еще?

– Установить слежку за Беллом?

– Я отправила запрос. Но не рассчитываю на положительный ответ.

– Мы не станем отслеживать потенциального подозреваемого в убийстве?

– Возможно, вы обратили внимание на то, что в выходные намечается марш протеста.

– Это проблемы полиции, – указал я.

– Только в том, что касается проведения самого марша. Но присматривать за протестными лидерами и прочими особо важными персонами – целиком наша работа. Что насчет Шварца?

– Он зануда? – предположил я.

– Я не это имела в виду. Вы верите в историю о том, как он стал адвокатом Белла?

– Почему нет? Шварц по-настоящему богат. Я проверил это, когда собирал данные о нем. С помощью «Акселеранта» наш адвокат подорожал по меньшей мере на двести-триста миллионов. А богачи совершают много репутационных сделок.

– Понятия не имею, о чем вы, – сунув в рот очередную порцию карнитас, заметила Ванн.

– Богатые люди выказывают свою благодарность услугами. Когда все твои знакомые имеют больше денег, чем знают способов их потратить, деньги перестают быть полезным инструментом сделки. Поэтому вместо них ты предлагаешь услуги. Соглашения. Ты – мне, я – тебе. То, что предполагает твое личное участие, а не деньги. Потому что, когда ты богат, самое ценное – твое личное время.

– Это из личного опыта? – спросила Ванн.

– Из опыта очень пристальных наблюдений, – ответил я.

Ответ, казалось, ее удовлетворил.

– Значит, по-вашему, со стороны Шварца это может быть любезным одолжением наемному работнику? – сказала она.

– Я бы этому не удивился. Если только вы не предполагаете что-нибудь еще.

– Именно «что-нибудь еще» я и предполагаю. Вернее, кого-нибудь. Лукаса Хаббарда.

Я задумался. Хм, Лукас Хаббард. А затем меня будто шлепнуло селедкой по лбу.

– О мой бог! – выдохнул я.

– Ну да. Председатель совета директоров и генеральный директор «Акселеранта», богатейший хаден планеты. Он живет в Фоллс-Чёрч и почти наверняка использует интегратора для собраний совета и личных бесед. При встречах лицом к лицу необходимо это самое лицо. Живое. Только без обид.

– Я и не думал обижаться, – заверил я. – А мы точно знаем, что Николас Белл его интегратор?

– Можно выяснить. В Вашингтоне не так много интеграторов, и половина из них – женщины, что автоматически исключает их из списка, судя по тому, что мне известно о Хаббарде.

– Я знаю людей, которые связывают интеграторов долгосрочными контрактами, – сказал я, – запрещающими их использование, кроме как в случаях общественных работ по требованию Национальных институтов здравоохранения. Если Белл на таком контракте, мы можем выяснить, с кем он заключен.

– Ну да, – процедила Ванн. – Как же я ненавижу это дерьмо.

– Вы же сами сказали Беллу про Абрамса—Кеттеринг, – напомнил я. – Закон прошел, и внезапно куча народу задумалась о том, откуда берутся их зарплатные чеки. Всем живущим за счет хаденов теперь придется искать новые способы заработка. Богатые хадены смогут платить за интеграторов. А интеграторам надо на что-то жить.

Ванн недовольно уставилась в тарелку.

– Вряд ли для вас это сюрприз, – добавил я и уже хотел спросить о ее собственном интеграторском опыте, но пискнул сигнал сообщения, прежде чем я успел это сделать. – Простите, одну минуту.

Она кивнула. Я открыл в голове окно сообщения и увидел Миранду, мою дневную сиделку. На заднем фоне был я собственной персоной в своей комнате.

– Привет, Миранда, что нового? – спросил я.

– У меня три пункта, – сообщила она. – Первый: тот пролежень на вашем бедре опять появился. Вы уже чувствуете его?

– Я сегодня работаю с трилом, поэтому переключил ощущения на него, – ответил я. – Никаких изменений со своим телом не заметил.

– Хорошо, – сказала Миранда. – Я на всякий случай поставила анестезию. Нам придется немного изменить расписание движений вашего тела, чтобы избежать воспаления, поэтому не удивляйтесь, если по возвращении домой сегодня обнаружите себя лежащим ничком на кровати.

– Понял, – сказал я.

– Второй пункт: не забудьте, что в четыре часа доктор Аль придет заниматься вашим коренным зубом. Возможно, вы захотите перед этим уменьшить чувствительность тела. Доктор сказала мне, что, скорее всего, работы предстоит много.

– Это нечестно – зубами не пользуюсь, а все равно кариес, – попытался пошутить я.

– Третий пункт: заходила ваша мама и просила напомнить вам, чтобы вы были у них ровно в семь вечера. Она хотела, чтобы я непременно передала, что прием устраивается в вашу честь по случаю вашей новой работы и вам не следует конфузить ее опозданием.

– Не буду конфузить, – пообещал я.