И сигал на пашни.

Перед Смоленском и Минском приподнятый Силой мягкий грунт среди корней деревьев в двух выбранных и жёстко зафиксированных в памяти местах, принял в себя ещё два контейнера.

В каждом из которых был спрятан комлинк и меч.

А затем, долетев до окрестностей Белостока, скинул на борту всю свою привычную корускантскую одежду и реально «в чём мать родила» выпрыгнул с «Бродяги Философа», который, ныне оставшись на попечении всей команды моих астродроидных «бочонков на колёсиках», полетел под их управлением обратно на плато Путорана на облюбованную мной безлюдную «стоянку».

С приказом — оставаться в ожидании моих новых распоряжений через комлинки. Либо, в экстренном случае, на постоянно сканируемых астродроидами средних или длинных радиоволнах на заданных частотах… если бы мне по любой возможной причине пришлось бы использовать земную технику связи.

Позднее дополнение ON.

… Сейчас я чётко вижу, из-за каких случайностей план сразу пошёл не то чтобы насмарку, но так точно с «прыжками по выбоинам и рытвинам». Идея — прикинуться чокнутым/«потерявшимся во времени и пространстве» — да, да, я знаю, что второе звучит очень по настоящему:-), быть засунутым «до особых разбирательств» в местную дурку, а там, в суматохе начальных дней войны сбежать и отправиться на работу по моему старому профилю «убивай всех подряд кого положено», была, по моему даже сегодняшнему убеждению вполне работоспособной, но… мне не повезло поначалу оказаться там, где я бросил — опять же, в натуральном виде… «бросил кости» (свои личные) и кому попался на глаза после того, как в ночи, «аки тать» и голый «ужас на крыльях ночи», избегая немногочисленных прохожих, промчался прыжками Силы через весь летний западнобелорусский город к наугад выбранному солидному зданию.

Тогда я считал, что голого чудака около одного административного здания быстро увезут в местную дурку…

Сила мягко поднимала меня на нужную высоту и также мягко, «подобно пёрышку», позволяла приземляться везде, где я хотел.

Прыгать в полностью обнажённом виде, а потом улечься во время уже рассвета перед одним зданием на мостовую мне казалось безумно хорошей идеей… было в этом что-то фантасмагорическое. Через пару дней здесь хлынут реки крови, а я веселюсь и развлекаюсь… перед тем, как самому окунуться в ненависть… чтобы приблизить окончание войны.

Чокнутый… то ли сбитый машиной, то ли потерявший сознание, то ли после приступа. Голый…

Ну готовый же пациент дурки, но никак не шпиЁн?

Блин, вот только выбрал я не то место, не то время и не тому чуваку попался вскоре на глаза.

И сейчас меня, несмотря на идущую кровавую войну, разбирает дикий смех от воспоминаний, которые я набираю в свой дневничок, но тогда мне безумно хотелось ржать ещё больше, глядя на злую морду чекиста в форме с одним ромбом в петлицах.

Едва сдержался, даже к Силе взывать для полного контроля над собой пришлось. Эх, тренировать ещё и тренировать мне джедайскую невозмутимость!

Здание, у которого голый высокопоставленный представитель Ордена и даже местами Галактической Республики шлёпнулся «поваляться в дорожной пыли», было тем, где находились управления НКВД и НКГБ Белостокской области БССР! А высокопоставленный чекист, под рассветными лучами вылезший вместе с водилой из его тачки, был полковым комиссаром, майором госбезопасности и начальником управления НКГБ по Белостокской области БССР Бельченко Сергеем Саввичем, как я узнал значительно позже.

— …Поляк!? — почему то с места в карьер ошарашил меня (по каким-то своим ассоциациям?) чекистский мен, чью ведомственную принадлежность я верно оценил по неожиданно всплывшему (из пары просмотренных фильмов и сериалов про войну, «смерш» и чекистов) воспоминанию «про васильковый цвет».

Заторможенно, разглядывая в Силе ауру представителя карательных (ну или стоящих на страже законности) органов СССР и, продолжая играть того, под кого косил, я с чугунным спокойствием и широкой улыбкой отверг идею об нацпринадлежности:

— Русский… — и, немного пожалев про себя, что не тренировался пускать слюни из рта, добавил: —… в жопе узкий.

И улыбнулся ещё шире, полный уверенности, что под чокнутого таки сойду сейчас точно и меня ещё быстрее такие важный товарищи турнут в дурку, где я получу местную одежонку, окончательно освоюсь с местными реалиями, и на днях, когда всё вокруг заполонят немецкие оккупанты, пойду с чистой совестью (почти что «как меня учили») в условиях прифронтового бардака «подкрадываться и резать» в тылах немцев, «на направлении их главного удара»!

Не тут то было! Первый ком таки вышел комом и в дурку меня не отправили, хотя одежонкой, довольно вонючей, таки обеспечили.

Мерзкое чувство.

Это то после ломания галактической истории через колено с отменой ужасов войны клонов, после шастаний с растопыренными пальцами «по местам боевой славы» угасшей расы ситхов, после кувырканий (с последствием) с младшей дочерью одного банкира из финансового Топ-100 Галактического Ядра, после взаимного охмурения не менее богатой кореллианской дамочки, после реального превозмогания и пафоса на подземных ярусах строений культистов Дромуунд-Кааса, после ритуала, проведённого с Землёй в потоке Силы и времени самой Абелот… отправиться в камеру для задержанных в чекистском управлении в городе, который, предположительно через несколько дней возьмут немцы!

Ну… вот так вышло, чего уж тут скрывать и юлить, в своём дневнике то. Слов из песни не выкинешь.

Я выполнил все сказанное приказным тоном мне, преодолев появившееся желание свести пальцы и слегка придушив Силой окружающих меня (и раскомандовавшихся мной прекрасным), чтобы не стреляли вдогонку, тут же, подобно кузнечику и потрясая тем, что болталось между ног, унестись на прыжках Силы прочь из города… куда нибудь на какой-нибудь окрестный хутор, где запрятаться в стоге сена и добрать до вечера часиков сна взамен потерянных ночью над Москвой, около Смоленска и Минска и тут, в дурацкой сцене «закоси под шизу с обострением».

Позднее дополнение OFF.

* * *

Ранее утро 20 июня 1941. Земля. СССР. БССР. Белосток. Начальник Белостокского управления НКГБ БССР Бельченко Сергей Саввич.

То, что на улице около управления происходит какая-то глупая история, майор госбезопасности понял сразу. Сержант ГБ — дежурный по управлению и дворник стояли около высокого длинноволосого молодчика и задавали ему какие-то вопросы.

Молодчик был полностью гол, не исключая причинного места.

Со спокойствием и идиотской улыбкой блаженного он что-то медленно отвечал.

— Ненормальный какой-то. Может, по пьяни тут упал и ночью ободрали? — не выдержав, выговорил измотанный не менее своего начальника личный шофёр.

Высылка, по решению правительства, на восток неблагонадёжного элемента из числа польского населения в предыдущие дни отняла все силы и нервы. Может её, по личному мнению Бельченко,