– Извините, – ответила женщина. – Как ее звали?

– Рейна.

…Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать, шестнадцать…

Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь еще, что-то банальное, но вместо этого обнаружила, что протягиваю ей руку, которую она пожала.

– Меня зовут Хоуп.

– Филипа, – представилась она. – А вы гораздо интереснее, чем пытаетесь выглядеть.

– А вы – совсем другая, чем думают о вас люди?

Она втянула нижнюю губу, подняла взгляд к потолку, словно выискивая яркую шелковую нить среди переплетений паутины.

– По-моему, именно так. В точности так.

…Шесть, пять, четыре…

До тетушки Лины – семь шагов, застежка у нее на шее несложная. Я тут недавно ночью три часа тренировалась на таком же замочке с закрытыми глазами. Между мной и целью – три человека, теперь – четыре, движение людей по залу играет против меня.

Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь значительное, однако в переплетении служебных коридоров и не очень надежно запертых дверей в подвалах отеля наконец-то взрывается мой небольшой кусочек пластита.

Взрыв не потряс здание, его энергии хватило как раз на то, чтобы разорвать кабели, к которым была присоединена взрывчатка. Мгновенно наступила темнота, как хватающие за горло руки. Пройдет всего несколько секунд, прежде чем кто-то заподозрит неладное, несколько минут – прежде чем инженеры обнаружат неисправность. Генераторы, когда я осматривала их во время ночных прогулок в одежде уборщицы, оказались сконструированными так, чтобы выдержать землетрясения и ураганы. Отремонтировать их будет нетрудно.

Вялая реакция в зале – вздохи и аханья, но никакого визга или паники. Отключения электричества случаются, всякое в жизни бывает.

Я поворачиваюсь, выставив перед собой руки, пока глаза привыкают к темноте, и иду на ощупь между шелком и бархатом, мимо кружев и жемчугов, и считаю шаги: пять, шесть, семь. Я не спешу, пока не провожу рукой по чьей-то талии и не слышу легкий вдох находящегося прямо передо мной незнакомого человека.

– Принцесса Шамма? – спрашиваю я по-арабски с унаследованным от матери выговором.

– Да? – отзывается дама.

Одну руку я кладу ей на запястье, крепко его сжимаю, а другой рукой легонько сдергиваю ожерелье у нее с шеи. Непринужденным, тщательно отработанным движением. Она удивлена, но лишь неожиданным прикосновением к своей руке. Глаз всегда следует движению большего по размеру объекта, тело всегда реагирует на более сильное ощущение – это известно любому фокуснику.

Я стянула бриллианты, отпустила ее запястье и ушла прочь.

Прошло целых сорок семь секунд, прежде чем тетушка Лины принялась истошно визжать.

Я не всегда была такой, как теперь.

Когда-то меня помнили.

У меня были друзья, семья, учителя и домашние задания.

В школе я училась не очень хорошо, и это было нормально.

С таким отношением ты никогда ничего не достигнешь, заметил учитель географии.

Это ведь не твой предмет, так? – вторил ему математик.

Просто выпиши эти слова!

Как-то раз, на уроке английского нам сказали, что мы должны минуту говорить на случайную тему. Вышедшая передо мной девочка, Эмма Аккрингтон, вытащила из шляпы на учительском столе бумажку с фразой «офисы с открытой планировкой».

– Я не знаю, что это такое, – принялась объяснять она, мучительно ломая пальчики перед жадно уставившимся на нее классом. – По-моему, это что-то типа офиса, ну, знаете, на открытом воздухе и все такое. Типа того, что все могут выйти на улицу, и там как бы есть животные, да? Ну, типа цыплят, коров и всего такого?

Все засмеялись, и она тоже, понимая абсурдность сказанного, а когда учительница вызвала меня выступать следующей, я все еще смеялась, а после не смогла и слова сказать на свою тему – выгул собак – из-за катившихся по лицу слез.

Повеселилась? – спросила учительница, велев мне остаться после уроков. А ты надеешься когда-нибудь совершить что-то достойное?

Достойность: нечто, передающее качественное состояние желательности или ценности.

Достойный: обладающий свойствами, заслуживающими действия или внимания.

Характеризуемый добрыми намерениями, но не располагающий к веселью.

Человек, знаменитый в определенных кругах или сфере деятельности.

Синонимы: добродетельный, хороший, этичный, высокопринципиальный, благонамеренный, благородный, праведный, уважаемый, сознательный, заслуживающий доверия, надежный, образцовый.

Антонимы: постыдный, недостойный. Никто.

Мне было пятнадцать лет, и когда я шла домой серыми зимними сумерками, то поняла, что недостойна ничего на свете.

Когда родителям пришел мой школьный табель, отец молчал. Я ждала, что он начнет орать, но он не стал. Мама же кричала на меня до слез. Кожа у нее была темная, цвета жженого красного дерева, уже поседевшие на висках волосы коротко острижены «под мальчика». Она надевала фартук с узором из морковок и цветной капусты, когда готовила, занимаясь этим пять вечеров в неделю, если только отцу не выпадала ночная смена, и тогда он стоял у плиты, прежде чем отправиться на службу. Когда мне было десять лет, мама сказала:

– Вот теперь-то ты научишься готовить!

И я поняла, что на эту тему лучше вообще не спорить. Моя мама, Ньяринг Эйн-Арден, координировала обслуживание посетителей в управлении по найму государственного жилья и прекрасно готовила, хотя больше всего на свете обожала сардины.

– Это же чудесно! – восклицала она. – Это же рыба в банке всего за шестнадцать пенсов!

Отец говорил, что познакомился с мамой на общественном мероприятии в нашем районе.

Мама смеялась и отвечала:

– Можно и так сказать!

Я не обращала на это внимания, как на глупую шутку взрослых, пока как-то раз моя тетя Кэрол не прошептала мне на ухо:

– Твоя мама прошла пешком весь Судан и Египет, потом дошла до Стамбула, откуда добралась сюда в кузове грузовика, а потом получила работу сортировщицы в гостиничной прачечной, но кончилось все тем, что ей пришлось просить милостыню, после того как ей сказали, что не могут платить иммигрантам минимальную зарплату. Твой отец подобрал ее, отправил на ночь в камеру, дал ей чашку чая и какую-то разогретую в микроволновке еду. Три года спустя она заведовала приемной в управлении по найму государственного жилья в центре города, а отец тогда только что получил сержанта. Он забыл о ней, но она о нем не забыла, это не в ее характере, и поэтому ему крупно повезло.

В тот год, когда я родилась, мамина сестра, оставшаяся в Судане, тоже родила ребенка и назвала его Сорроу[3]. Моя мама, ничего не зная об этом, даже не ведая, что ее сестра жива, назвала меня Хоуп. Их семья принадлежала к племени Неур, но чтобы они сумели пробиться в жизни, мой дед настоял, чтобы все члены семьи выучили арабский в надежде на то, что когда-нибудь им удастся поступить на государственную службу. В поступлении туда им отказали, но мама пела мне колыбельные по-арабски, и ругалась по-арабски, и расхаживала по комнате, выговаривая мне слова сперва по-арабски, а затем по-английски: