вижу женщин, развеселяюсь. По наружности смиренномудрствую, а в душе высокомудрствую. По видимому я нестяжателен, а мысленно стражду многостяжательностью. И к чему распространяться? По видимости отрекся я от мира, а на самом деле опять думаю о мирском. Во время службы занимаюсь разговорами, отыскиванием помыслов, суетными припоминаниями; во время трапезы вдаюсь в пустословие, имею алчность к подаркам, принимаю участие в чужих падениях, вдаюсь в гибельное соперничество. Такова моя жизнь, столько худого противополагаю своему спасению. И мое высокомерие, мое тщеславие не дозволяют мне подумать о своих язвах, чтобы уврачевать себя. Вот мои доблестные подвиги; таким множеством грехов ополчается на меня враг; и при всем этом домогаюсь я, окаянный, прославиться святостью. Живу во грехах, а желаю, чтобы почитали меня праведником.

Одно у меня оправдание во всем этом: диавол навел меня на это. Но это не послужило в оправдание Адаму. Уверены в том, что диавол научил Каина, но и он не избег осуждения. Что же буду делать, если посетит меня Господь? Никакого нет у меня оправдания в нерадении моем. Боюсь, чтобы и мне не быть в числе тех, которых Павел назвал: сосуды гнева (Рим. 9, 22), ибо они подвергнутся подобной с диаволом участи и их за пренебрежение Бог предал в страсти безчестия (Рим. 1: 26). Итак, опасно, чтобы и на меня не было произнесено такое же определение.

Если хочешь спасти меня, недостойного, положи покаяние, Господи, мне, грешному; оживи, Жизнеподатель, умерщвленную грехами душу мою. Смой каменное ожестение с бедного сердца моего и источник сокрушения даруй мне, Источивший нам жизнь из животочнаго[2] ребра Своего.

Кто не воздохнет, кто не прольет слез о моем отречении от мира? Еще не отрекся я вправду, а мною возобладала уже кичливость. Еще не вкусил я подвижничества, а связан уже тщеславием. Не видел еще и преддверий, а мечтаю уже о том, что внутри. Не показал еще опытов в начатках добродетели, а делаю уже выговоры брату. Не пришел еще в познание истины, а по гордости своей учу других.

Все тебе, душа, дал всеблагий Бог: ведение, смысл, рассудок; познавай полезное. Как думаешь сообщать свет ближнему, будучи сама потемненной? Будь, душа, врачом самой себя; по крайней мере, оплакивай свое ослепление. Никакого нет у тебя предлога к нерадению твоему. Трезвись, душа, бодрствуй, воздыхай, проливай слезы, постом смывай с себя тяжелое бремя грехов своих.

Всевышний Боже, единый имеющий власть над жизнью и смертью, даруй мне, грешному, великие щедроты Твои в оный час страшного Твоего пришествия, чтобы там, пред страшным престолом Твоим, не стать мне укоризною и великим стыдом для взирающих на меня Ангелов, Архангелов, пророков, апостолов, патриархов, мучеников, подвижников и всех праведных. Здесь, Спаситель мой, здесь, где насладился я прелестью греха, вразуми меня, как благосердый и чадолюбивый Отец, а там прости меня, как Небесный Бог, единый Безгрешный. Всякий грех соделан мною, окаянным, всех превзошел я распутством. Заслужил я наказание, и если начну приносить покаяние, то нет у меня слез. Увы, какими очами я, грешный и нерадивый, буду взирать на тот страшный престол, на котором воссядешь Ты, Господи, и будешь обличать соделанное мною? Знаю, что Ты, страшный Судия, во славе Божества будешь обличать меня. Всю жизнь свою я, бедный, расточил блудно, непрестанно валяясь в тине сластолюбия. Все тайные мои падения и всю обширность грехов моих знаешь Ты один, Творец мой. Никто не был таким виталищем греха, как я. Никто не преогорчал столько благость Твою, Владыка, как я, последовав стремлениям порока. Но Ты, как море благости, иссуши вредные моря грехов моих и, как бездна милосердия, попали бездну грехов моих; не воздай мне по достоинству содеянного мной; не осуди меня в геенский пламень, потому что невыносим гнев Твой, Господи. Кто, наконец, стерпит угрозы Его? Ибо огонь не угаснет, и червь наш не умрет.

Убойся, душа, угроз; отжени тяжкий сон нерадения и дремоту страшной беспечности. Конец близок; Суд при дверях. Что встретит нас по разлучении с жизнью? Приидите ко мне, святые и праведные, подвизавшиеся добрым подвигом, и плачьте о мне, как о мертвеце, или пожалейте о мне, как о живом, но полумертвом, потому что полон я стыда и не имею дерзновения, по причине грехов, в ведении мною соделанных. Излейте на меня милосердие свое, как на пленника, как на покрытого загнившими язвами. Умилосердитесь ко мне, как таинники милостивого Бога, нашего Спасителя, и умолите Его, чтобы обратил меня туне и чтобы в час пришествия Его не оказаться мне недостойным и не услышать страшного оного определения; отойди от Меня, делатель неправды; говорю тебе, что не знаю тебя (Лк. 13, 27).

Итак, умоляю Тебя, Свет истинный, рождение благословенного Отца Твоего, образ ипостаси Его (Евр. 1, 3), седящий одесную величествия Его, непостижимый Сын Божий, неиспытуемый Христе, похвала и радость любящим Тебя, жизнь моя, свет мой, Христос мой; не презри меня, уничиженного, не отринь меня, мерзкого, потому что крайне приятно врагу моему, когда отчаиваюсь в себе, по причине окружающей меня мглы порока. Тому только и радуется он, когда видит, что отчаяние делает меня пленником его. Но Ты, по сердоболию Своему, посрами его надежду, исхить меня из зубов его, избавь от злокозненного умысла его, от всего, что воздвигает он против меня, потому что многим ополчается он на меня. Даруй мне, Господи, просвещение к познанию козней сопротивника и ненавистника добра, потому что ставит мне на пути бесчисленное множество случаев к поползновению и соблазнов, и ущерб, и многостяжательность, и рассеянность века сего, и плотское удовольствие, и долговечность настоящей жизни, робость к подвигам, леность к молитвам, сон и телесный покой во время псалмопения.

Сколько старается враг о моей погибели, столько я,