– Привет, привет! – преувеличенно оживленно и приветливо отозвалась Алена.

Воропаев был куда более сдержан в своих приветствиях, ограничившись кивком головы.

– У нас сегодня гостья, – представил он и меня. – Знакомьтесь – Евгения.

– Владимир, – отозвался старший Воропаев, бросив заинтересованный взгляд, но не на меня, а на отца. Но чиновник пока не стал ничего уточнять.

Спутница же Владимира подошла ко мне и, кивнув, весело произнесла, протягивая руку, украшенную ногтями со стразами:

– Марианна. У вас очень классный кулон. Володя, я тоже хочу такую штучку! – ухватила она за руку своего спутника.

Я невольно пощупала цепочку на шее, на конце которой был кулончик в виде кувшинчика. В кувшинчик был вставлен малюсенький искусственный цветок, прикрепленный изнутри. Подобные украшения недавно вошли в моду и появились в Интернете, и я заказала себе одно из них, только с пожеланием видоизменить дизайн по моему вкусу.

– Дорогая, зачем тебе такая же «штучка», как у Евгении? – шутливо отозвался тот. – В каждой из вас есть собственная индивидуальность! Так что пусть у каждой все будет свое, оригинальное.

Марианна скорчила гримаску и рассмеялась.

– Ладно, так уж и быть, – небрежно ответила она.

– Спасибо, – сказала я ей в ответ. – А у вас интересный маникюр.

– Правда? – воскликнула Марианна. – Это я вчера сделала! Видишь, я тебе говорила, что это клево! – Она легонько толкнула Владимира локтем.

Константин Юрьевич выразительно откашлялся. Его жена чуть натянуто улыбалась, крутя в руке вилку. По лицам четы Воропаевых было видно, что они стесняются своей потенциальной невестки-простушки, такой непосредственной и не вникающей в светские тонкости, согласно которым иметь такие разукрашенные ногти – дурной вкус.

– Ну, садитесь за стол, – пригласила Алена.

Суп был уже разлит по тарелкам – это оказалась густая шурпа. Как я поняла, в семье Воропаева не придерживались православных традиций и не практиковали укрощение плоти. Обилие мясных и рыбных закусок явственно об этом свидетельствовало.

Вкусная, но постненькая пища тети Милы уже успела перевариться в моем желудке, и теперь, глядя на все это гастрономическое изобилие, я ощутила, что с удовольствием подкрепилась бы снова. Поэтому не стала стесняться и вместе со всеми приступила к ужину, который скорее походил на плотный обед.

Воропаев завел непринужденную беседу, расспрашивая старшего сына, как прошла неделя и что нового у него произошло. Он, кстати, в отличие от своей супруги, избегал обращений во множественном числе и обращался исключительно только к Владимиру – ты, у тебя, с тобой. Марианну же, казалось, это нисколько не заботило. Она уплетала ужин, не слишком обременяя себя правилами этикета. Вадик с удовольствием ей подражал, демонстрируя свободное поведение, порой даже слишком. Я поняла, что это был своего рода протест против твердых порядков, заведенных в этом доме.

Владимир рассказывал об успехах на своем поприще, о новых моделях, поступивших в продажу, но потом, спохватившись, добавил с чуть виноватой улыбкой:

– Но боюсь, что это мало кому интересно.

Я поняла, что эта фраза была рассчитана на меня. Уловил это и Константин Юрьевич, который довольно искусно ввернул фразу:

– Кстати, Володя, Женя – известный в городе бодигард. Один из лучших. А среди женщин так самый лучший. Я ее пригласил познакомиться поближе. Помнишь, мы как-то с тобой об этом говорили?

Владимир если и был недоволен обозначением моей ипостаси, никак этого не выразил. Напротив, он посмотрел на меня, как мне показалось, приветливо, а затем сказал:

– Да, помню. Папа, тебе необязательно было держать приглашение Жени к нам в тайне. Я обдумал твое предложение и пришел к выводу, что ты, возможно, прав. Не в том смысле, что мне угрожает реальная опасность, а в том, что от присутствия телохранителя вреда точно не будет. А уж тем более, если им оказалась такая привлекательная девушка. Мне будет даже интересно находиться под ее защитой.

И он лукаво улыбнулся. Я же искоса бросила взгляд на Марианну, ожидая, что она проявит недовольство, вызванное типичной женской ревностью, очень ожидаемой в данной ситуации. Однако ничего подобного не произошло. Марианна звонко рассмеялась и проговорила:

– Да уж, Володечка, ты всегда любил спрятаться под женское крылышко. А я тебе говорила, что оно самое надежное. Вот как мое, например. Но я, к сожалению, слабая женщина. Я могу защитить от плохого настроения, проблем на работе, усталости и неважного самочувствия. Тягаться с опасными злодеями мне не по плечу. Тут нужны грубая мужская сила и профессионализм. Так что Женя будет как раз к месту.

Поганка, конечно, уколола меня этой фразой, но я ничуть не обиделась. Да, грубая мужская сила – это как раз про меня. Я-то ее применю легко. Я была даже благодарна Марианне, поскольку после этой фразы обстановка за столом стала куда более раскованной. Легкое напряжение сразу спало, когда все стало на свои места. Особенно доволен был Константин Юрьевич.

– Вот и отлично! – удовлетворенно резюмировал он. – Значит, мы обо всем договорились. У нас остались неоговоренными некоторые детали, но думаю, что мы их обсудим после ужина.

– Женя, а вы постоянно меня сопровождать собираетесь? – продолжал улыбаться Владимир с едва заметной иронией.

Я поняла, что он не воспринимает меня всерьез, именно поэтому, скорее всего, и согласился так легко на мое присутствие. Пускай рядом будет молодая привлекательная женщина – что тут плохого? От реальной опасности она, конечно, не защитит, но будни скрасит, будет не так скучно на работе. Да и лестно такое сопровождение, в отличие от телохранителя-мужчины. Так что для Владимира мое появление было чистым развлечением. Да на здоровье, пусть себе считает!

– Таково было условие вашего отца, – пожав плечами, спокойно ответила я. – Надеюсь, я не слишком вам помешаю.

– Да что вы! – с самым невинным выражением вмешалась Марианна. – Это мы надеемся, что не помешаем вам. Особенно по ночам. У нас, знаете ли, стены тонкие в квартире.

Мама Алена покраснела в ответ на эту двусмысленность и чуть слышно кашлянула. Константин Юрьевич посмотрел на Марианну так, что на его лице было написано: «Ты, как всегда, в своем репертуаре. Впрочем, что с тебя взять, плебейка?»

Марианну же ничуть не смущало почти не скрываемое к ней отношение будущих свекров. Она вела себя свободно, непринужденно и даже непосредственно. Причем мне, неплохо знакомой с психологией, казалось, что это не игра. Ну может быть, легкая демонстрация, не более того. Скорее всего, она вообще по характеру не была натурой стеснительной, и в глубине души ее жило твердое убеждение, что она всем нравится, вызывает симпатию, а по-другому просто не может быть. Потому и поведение будущих родственников не казалось ей чем-то серьезным. Она весело болтала ногой и вообще походила своими манерами на не выросшего из младшего школьного возраста ребенка, разве что познала кое-какие стороны взрослой жизни. Очень однобоко.