Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тоши не знал, сколько из всего этого было правдой, а сколько бахвальством санзоку, но он был твердо уверен, что его следующий шаг в духовном развитии ожидал его на вершине одной из этих обледеневших скал.
Большую часть дня он бороздил грязный снег, доходивший ему до лодыжек. Чем дальше на юг он уходил, тем холоднее становился воздух. Наконец, он достиг предгорья западной гряды Сокензан и увидел, как его путь начал подниматься вверх длинной, опасной тропой, исчезавшей в тумане и низко стелящихся облаках.
Он запомнил наизусть немногочисленные карты этой местности, и без труда обнаружил желаемую гору. Акки и разбойники называли ее Сердцем Холода и избегали ее любой ценой. Тоши улыбнулся, надеясь, что кто бы за ним не шел по приказу Урамон, не разделял эти суеверия.
Тоши взглянул назад, сквозь клубящийся в воздухе снег. Он никого не смог разглядеть вдали, но знал, что они были там. Он уже возвращался назад сразу после того, как вышел из болот, осторожно, чтобы не быть замеченным, но готовый в случае необходимости призвать на помощь мёдзин. Как он и ожидал, с полдюжины незуми и несколько крепких людей пытались нагнать его. Они вели Мозго-Грыза на поводке, заставляя его не высовывать нос из грязи, чтобы не потерять след Тоши.
Преследователи были всего в паре часов от него, что вполне его устраивало. Как только он поднимется на гору, он сможет отойти в сторону, позволить им пройти вперед и проверить, были ли рассказы о Сердце Холода правдой.
Ветер сменил направление, и на мгновение Тоши оказался в тихом центре воздушной воронки из снега и ветра. Он почувствовал пощипывание на коже, никак не связанное с холодом, и давление на барабанные перепонки.
- Навозная трясина, - выругался он. У него не было на это времени.
Воздух продолжал взвиваться вокруг него, как вдруг огромная, аморфная фигура образовалась над его головой. Это были явные признаки манифестации ками, духа, завершавшего путешествие из какуриё в уцушиё. Некогда редкие, как наводнения или удары молнии, за последние два десятилетия эти вторжения стали более частыми и жестокими, подтверждая неизбежную истину: ками объявили войну материальному миру.
Как только духи обретали плоть, они становились уязвимыми к физическим атакам, но их ярость, целеустремленность и мощь представляли настоящую угрозу любому, с кем они сталкивались. Тоши доводилось сражаться с несколькими ками за свою жизнь, но его опыт не придавал ему уверенности. Он предпочитал держаться подальше от подобных встреч, особенно, когда за ним по пятам следовала погоня.
Образ в воздухе напоминал ему громадную перекошенную птицу, наполовину скрытую метелью, и ему едва удавалось определить ее контуры. У нее были широкие неподвижные крылья, четыре когтистые лапы, и длинный жалящий хвост. Головы он не видел, но глаза существа горели желтым огнем в том месте, где она должна была бы находиться. Стая летающих синих рыб, тонких, как иглы парила на холодном резком ветру вокруг чудовища. Он издал скрипучий крик, повернулся, и скользнул к Тоши, как брошенный клинок.
Очимуша отпрыгнул в сторону и перекатился на снегу. Что бы это ни было, оно было быстрым. Он взглянул на то место, где он только что стоял, и увидел борозду, которую ками прорыл в мерзлой земле. Если бы он чуть замешкался, он бы сейчас уже валялся в кусках.
Тоши проклинал свою судьбу. Он создал себе репутацию мага канджи, но его последнее обращение в служение ками требовало, чтобы он заново обучился некоторым из наиболее примитивных маневров. Год назад, он мог бы расправиться со снежным ками своими мечами и правильным символом в считанные минуты. Через год, благословения Ночи остановили бы духа еще в полете. Прямо же сейчас, ему придется выдумать способ соединения того и другого, прежде чем враждебный ками рассечет его пополам.
Ками сделал второй бросок, которого Тоши также вовремя избежал. Он вытащил мечи и скрестил их перед собой, поворачиваясь так, чтобы держать их между собой и ками. Если чудовище было достаточно безмозглым, оно могло при следующем выпаде напороться на клинки Тоши.
Ветер усилился вдвое, и летающий ками превратился в размытый вихрь. Тоши почувствовал ударную волну и услышал металлический треск, когда дух со всей скорости ударился в его скрещенные мечи. Отброшенный ударом назад, Тоши выронил длинный меч и налетел спиной на крупный валун, покоившийся в стороне от тропы.
В глазах у него раздвоилось, и он встряхнул головой, чтобы прояснить зрение. Ками метнулся, словно стрекоза, бросаясь то справа от Тоши, то слева с такой скоростью, что он едва мог проследить за его движениями. Прижимаясь спиной к валуну, он был в относительной безопасности, но утрата меча выравнивала это зыбкое преимущество. Он чувствовал, как теплая жидкость стекала по тыльной стороне пустой ладони. Острое тело духа рассекло кожу между костяшками, и теперь кровь капала на мерзлую землю.
Рефлекторно Тоши попытался придумать подходящий символ канджи, который бы он мог начертить собственной кровью – канджи, начертанный кровью, обладал гораздо большей силой, чем написанный чернилами или мелом. Птица двигалась слишком быстро, чтобы он мог нанести знак на нее, но, возможно, он сможет нанести его на что-то другое.
Вытянув свой короткий меч одной рукой, Тоши не сводил глаз с мечущегося ками, и ощупал своим кровоточащим кулаком камень за своей спиной. Он быстро начертил канджи, позволивший ему сбежать от Урамон и Кику, первое заклинание, которым он воспользовался после принятия благословения Объятий Ночи. В обычном состоянии это было прямолинейный оберег невидимости. С силой мёдзин он становился чем-то большим.
Ветреный ками с криком бросился вперед, широко расправив крылья. Тоши сконцентрировался и почувствовал жжение отметки на руке, усиленной мёдзин.
- Исчезнуть, - сказал он, прижав окровавленную ладонь к центру начертанного собственной кровью символа на валуне за спиной.
Ками приближался, набирая скорость. Тоши почувствовал, как его тело тает, и опустил меч.
Рассекая воздух, дух ветра пронесся сквозь очимушу без малейшего сопротивления, влетев прямо в теперь уже неосязаемый валун. Он вкопался в землю и попытался выбраться из призрачного камня.
Тоши сконцентрировался на своей ладони
