– Я же говорила вам, что не хочу смотреть… А конец каждой скрепки как будто завинчен от руки?!

– Так оно и есть.

– Это же все ручная работа, они, по крайней мере, не разойдутся?

Голова у меня снова начинает кружиться, доктор встает и тут же берет меня за руку, чтобы подбодрить. Я вздрагиваю от разряда статического электричества, и мы одинаковыми движениями поспешно отдергиваем руки, пристально глядя друг на друга.

– Не беспокойтесь, все надежно. А теперь сходите на биопсию, а я с вами встречусь сразу после нее на эхографии. Я читаю в вашей истории болезни, что вы не переносите уколов в шею, да? Будем действовать через пах. Приступим?

Через несколько минут, в кабинете доктора Перу

– Все в порядке?

– Да. Мое сердце ущипнули совершенно безболезненно.

– Сейчас проведу эхографию.

Доктор замечательно мягок. Он описывает каждое свое действие очень подробно, медленно водит влажным зондом по моему телу мерным движением, которое меня успокаивает. Пока все его внимание поглощает контрольный монитор, я рассматриваю его профиль, небольшой нос и губы, которые он все время прикусывает.

– Скоро закончу, все в порядке. Ваше сердце ведет себя хорошо, Шарлотта, у вас сердце как у девушки…

Это был понедельник, стояло мерзкое лето, с неба лились ушаты воды, снаружи день был похож на ночь, и когда я выходила из-под резкого света неоновых ламп, переменчивая улыбка сердечных дел мастера еще стояла у меня перед глазами. Его слова отдавались бесконечным эхом и превращались в музыку. «Ваше сердце чувствует себя хорошо, Шарлотта. Сердце как у девушки…»

– Значит, вы с две тысячи третьего года получаете неорал. Вам объяснили, какие трудности возникают при приеме этого лекарства больными, проходящими тритерапию?

Я лежу, прижав ладонь к повязке, молча, с закрытыми глазами. Сердце бьется хорошо. Ритм ровный, может быть, чуть частит. Не меньше восьми тысяч литров крови в день… через мой трансплантат… запертый в кое-как скрепленной скобками грудной клетке… сердце девушки… сколько ей было лет…

– Шарлотта, вам плохо?

Кружится голова. А вдруг, если я и дальше не буду отвечать, витать в своих кровавых видениях и гипнотических отзвуках голоса доктора… Может, он сделает мне искусственное дыхание?..

– Шарлотта?

Он снова чуть пожимает мне руку.

На этот раз это не электрический разряд, а другой, очень яркий ток. Я открываю глаза. Для начала неплохо.

– Извините, я немного задремала, просто у вас голос такой, я смутно слышала, что вы мне говорили. Да, неорал… Меня просто предупредили о возможных побочных эффектах, о том, что я зарасту волосами, как обезьяна, и что будет постоянная дрожь… К счастью, ни того ни другого не случилось. Напротив, у меня исчезли все волосы на теле. Я лысая, как клеенка. Даже немного неудобно… Как лягушка. Зато волосы на голове стали гуще и больше блестят, чем раньше, – прямо реклама для шампуня.

– Неорал – необходимое средство против отторжения тканей. Без такого средства подавляющее большинство трансплантатов не прижилось бы. Всякий трансплантат – это инородное тело, с которым наша иммунная система, естественно, начинает бороться. Неорал обладает свойством снижать способность вашей защитной системы отторгать инородные тела. Это иммуноблокатор, тогда как тритерапия направлена, наоборот, на усиление вашей иммунной системы путем блокирования вредных воздействий ВИЧ… Понимаете, как трудно подобрать дозировку?

– Я понимаю. Я полагаюсь на вас. Пока все хорошо, как будто все совместимо. Дозировка подобрана верно… Когда у нас с вами следующая встреча?

– Это зависит от результатов, но вообще – через шесть месяцев…

– Как долго! За шесть месяцев что угодно может случиться!

– Я дам вам на всякий случай номер своего мобильного телефона. Вот моя визитка.

Я быстро хватаю ее и засовываю в сумку. Агент Шарлотта идет по следу любви! Миссия выполнена. Мне не хочется расставаться с доктором Леру И ему тоже?

После нашей встречи время тянулось бесконечно долго. Я знаю огнеопасную природу своего сердца, и после многих лет и пары затрещин от жизни я пытаюсь заливать огонь – каплей воды. Моя лучшая подруга Лили постоянно повторяет мне, что я «слишком давлю», так что на этот раз никакого давления, никаких телефонных сообщений, никаких срочных вызовов, никакой симуляции приступа… Я была готова на все ради любви, но на этот раз ничего не будет! Хороший травяной чай, интересная книжка, и через десять минут я откладываю все в сторону, я не могу сидеть на месте. Хватаю мобильник, на котором девственная чистота – никаких сообщений. Да есть ли у него, по крайней мере, мой номер телефона?! Да, может быть, в новом досье его нет, но у Генриетты есть точно. Я буду ждать. Я достаю из сумочки его визитку, аккуратно кладу ее на письменный стол и смотрю. Десять маленьких циферок отделяют меня от его ласкового голоса, действующего на меня как успокаивающий бальзам…

Ждать – вот действие или, вернее, бездействие, которое мне труднее всего переносить. «Подождите, пожалуйста»… Но почему? Мы все время чего-то ждем. Как будто у нас в запасе вечность. Но нет. Отсчет уже давно пошел, честное слово. Заткните уши пальцами, сидите тихо и слушайте… Вы слышите биение вашего сердца? Тихое тук-тук жизни внутри вас? Тиканье часов? Никогда нельзя терять время, убивать его. Почему надо пройти на волосок от смерти, чтобы понять, что жить нужно срочно, нужно гореть, любить, наполнять жизнь, каждый фрагмент жизни. Во мне живет это чувство неотложности, которое не всегда разделяли мои возлюбленные. У них другое понятие времени.

Чтобы избежать безбрачия, мне пришлось научиться синхронизировать себя, маскировать спешку, прикрывать ее капелькой терпения, замедлять ритм сердца.

Лежа на кровати, я закрываю глаза. Я концентрирую внимание на таинственном тиканье, на этом сердце размером с кулак. Чувствительном сердце, темп которого я могу ускорить одной мыслью… доктор Леру… Потом воображаемый портрет этой женщины, вернувшей мне жизнь… потом кубометры крови, которые ее сердце прокачивает в моем теле… Как она умерла? Было ли ей больно? Видит ли она меня откуда-нибудь?

Сердце колотится. Я открываю глаза. Еще светло. Пойду прогуляюсь и загляну к Лили.

– Во-первых, перестань выдумывать себе кино! – огорошивает она меня с ходу. – Кардиолог и возлюбленная после трансплантации… Ты спятила!

– Я артистка, романтическая и иррациональная. Я все время придумываю себе кино, это моя жизнь, моя природа, я расширяю жизнь, я приукрашиваю ее!

– И искажаешь! Ты видела этого человека один раз во время медосмотра…

– Еще я думаю о своем доноре. Симпатичный доктор сказал, что у нас одинакового размера кулаки. Что забор моего имплантанта произошел в госпитале Сен-Поль…

– Он тебе так сказал?!