– Встать! – рявкнул он, скосив глаза вниз и нахмурив брови.

– Встать, ядрен-батон!

По этому крику все 300 сотрудников аппарата Думы, включая гражданку Тушко, весившую не менее полутора центнеров, в доли секунды подскочили бы и вытянулись в струнку. Но сейчас, когда речь шла не о крупном коллективе, и даже не об отдельном человеке, а лишь об одной-единственной сравнительно небольшой части тела, где-то в вертикали власти произошел сбой.

– Я… Я сделаю в отношении вас должные оргвыводы! – Голос Харитона Ильича сорвался на фальцет. – Я! Приказываю! Вам! Вста-а-аааать!

Когда крик, отраженный от кафельных стен замолк, Харитон Ильич услышал смех. В двери стояла Сюзанна и заливалась от хохота.

Именно этот смех и зазвенел в ушах Харитона Ильича, когда Голомёдов предложил ему выступить в роли покорителя женских сердец. Харитон Ильич уныло, но решительно замотал головой.

– Нет. Этого не надо.

– Как знаете, – пожал плечами Голомёдов. – Да, кстати, Харитон Ильич! Вы в Бога веруете?

– Да я, как бы вам сказать…

– Придется поверить! Заручиться поддержкой церкви в нашем деле – большой успех. Самый дисциплинированный электорат у нас кто? Правильно, пенсионеры. А пенсионеры ходят куда? Правильно – в церковь. Но еще они ходят на митинги. После того, что про вас на митингах расскажет заслуженная оппозиционерка Хохловцева, пенсионеров мы можем потерять.

Пожертвуете на Храм, крестный ход какой-нибудь организуем. Пару молебнов отстоите. Батюшка в проповеди про вас упомянет. Глядишь – пойдет рейтинг в гору с Божьей помощью. Я б посоветовал начать с какого-нибудь прихода в вашем избирательном округе. В качестве эксперимента. Найдется подходящий батюшка?

– Отец Геннадий на днях денег просил… – неуверенно пробормотал Харитон Ильич.

– Побеседуйте. Спросите, сколько хочет, и чем воздаст. Если с пониманием святой Отец отнесется – начнем сотрудничество.

– А может, не надо? – с кислым лицом спросил Харитон Ильич.

– Что именно «не надо»? – сухо поинтересовался Кирилл.

– Ну, шума лишнего. Может, вообще как-нибудь все это можно без меня? – в голосе Харитона Ильича зазвучали просительные нотки.

– Харитон Ильич! – сказал Кирилл почти ласково. – Чудеса, конечно бывают. Я, к примеру, слышал про дистанционное обучение, свадьбы по доверенности и секс по телефону. Но существуют вещи, которые никто не в состоянии сделать за вас. К примеру, никто вместо вас не сходит в туалет. Также никто не станет за вас торговать мордой… Простите! Никто не заменит вас на экранах телевизоров, встречах с избирателями и на пресс-конференциях.

– Извините! – раздался вдруг громкий шепот гражданки Тушко́, адресованный Кириллу. – Извините, товарищ! А что он делает?

Гражданка Тушко́ одними бровями указала на Василия, который откинулся на спинку стула и медленно раскачивался в такт неслышимой музыке, разинув рот и пребывая в полной прострации.

– Не обращайте внимания! – уверенно заявил Кирилл. – Он размахивает воображаемым хвостом. Особая техника медитации. Позволяет достичь максимальной концентрации.

Харитон Ильич посмотрел на Василия с уважением, Зинаида Леонидовна – со скрытым подозрением и опаской. Ну а Голомёдов на этом месте вдруг почувствовал непреодолимое желание обдумать создавшееся положение за бутылкой текилы.

– Что ж! – вскликнул он. – План первоочередных мероприятий таков. Разработка предвыборной стратегии, тактики и план-график кампании – я и Василий. Заказ еженедельного рейтинга всех кандидатов, выборки, срезы, фокус-группы – на мне. Установка контактов с редакциями местных газет и журналов – тоже на мне. Василий отберет журналистов потолковее. Зинаида Леонидовна! Вы, как человек из местных, подготовьте адресную базу избирателей.

– Какую это базу? – спесиво надула губы гражданка Тушко́.

– Желательно универсальную. Но на первое время сойдет и локальная. – отрезал Кирилл. – Вам же, вероятно, будет проще организовать пехоту и подыскать пару-тройку тракторов.

– А трактора зачем? – наморщил нос Харитон Ильич.

– Трактор в нашем деле, Харитон Ильич, это не железный конь, а агитатор-профессионал. Тот, кто каждую собаку в городе знает, и тащит за собой «пехоту», то есть, агитационные бригады. Как видите, дел невпроворот, нужно торопиться. Следующее заседание штаба – завтра в девять ноль-ноль.

– Завтра? – удивился Хариотон Ильич. – Завтра не получится. Выходные. Суббота.

– В нашем деле, любезный, выходных не бывает! – заявил Кирилл.

– В вашем, может, и не бывает, – ответил Зозуля. – А в нашем Славине вы в выходные ни одной живой души не найдете. Все на дачах.

– Хорошо, – пожал плечами Голомёдов. – Мы придумаем, чем заняться. Значит, в понедельник. Все! Да, и чуть не забыл. Организовать мониторинг всех местных СМИ на предмет упоминания кандидатов доверяю Зиониде Ленаидовне. Тьфу! Зинаиде!

– Как это? – Не поняла гражданка Тушко

– Ежеутренне вы будете просматривать все местные газеты и отмечать любые публикации о кандидатах. Желательно, маркерами разных цветов. Количество позитивных и негативных упоминаний будете подсчитывать и заносить в два различных табеля. Каждую неделю жду от вас отчет – кого чаще хвалят, а кого ругают. Если Харитон Ильич будет отставать по позитивным упоминаниям и лидировать по негативным – ответите головой. Теперь все! – широко улыбнулся Кирилл а про себя закончил: «Чем больше ты будешь занята тупой работой, тем меньше будешь путаться под ногами».

Близился субботний полдень. Кривая улица лениво уползала от города в сторону речки Беспуты. Когда-то в ней неплохо ловилась впроводку плотва, в омутах пристаивались лещи, головли и окуни, порой можно было вытянуть щуку на живца или подцепить налима донкой. Но после того как поблизости построили шинный завод, местные жители переименовали Беспуту в Дивинилку.

Слева великанскими сигарами торчали пять труб промышленного гиганта. Только одна из них задумчиво выпускала клубы сизого дыма. Улицу пересекали пути заводской железной дороги, по которым когда-то передвигались тепловозы, обмениваясь бодрыми гудками. Теперь же – ввиду системного кризиса – вдоль железнодорожной насыпи передвигались все больше мужики поддато-пролетарского вида, которые при встрече обменивались приветственно-хриплыми матюками. Где-то вдалеке громыхали тяжелые грузовики, спешившие мимо Славина в сторону столицы. Мусорная сопка на соседнем пустыре довершала гармонию промышленной пасторали.

Голомёдов тихо ругался, перепрыгивая лужи. Раздайбедин, засунув руки в карманы оранжевых шорт, с непосредственностью иностранца на Красной площади, разглядывал щербатый штакетник и редкие сколиозные деревца.

– Индустриально-алкогольная эклектика. Шедевры сыро-кирпичного зодчества. Архитектура выдержана в строгих канонах новейшего палеолита. Здесь нам выпить не дадут, – подытожил Василий в своей лениво-расслабленной манере.