Заказ на публикацию первого тома «Законодательных актов Петра Великого» был размещен в 1-й типографии Издательства АН СССР в Ленинграде. Верстку тома осуществили в 1941 году[76]. Но дальнейшее производство тиража было остановлено. Началась Великая Отечественная война. А вскоре Ленинград оказался в блокаде.

V

Ни Н. А. Воскресенский, ни его жена не эвакуировались. Продолжали работать, вынесли все тяготы и лишения пребывания в осажденном городе. Уже после войны, в письме Б. И. Сыромятникову от 12 августа 1946 года Николай Воскресенский скупо упомянет о голоде, который едва не «погубил меня и мою семью… во время блокады»[77]. Но семья Воскресенских не просто выживала.

В тяжелейшие блокадные месяцы Николай Алексеевич с Зинаидой Андреевной сумели подготовить к печати восемьдесят (!) авторских листов документов первой четверти XVIII века, дополнявших «Законодательные акты Петра Великого». Только за 1943 год Зинаида Воскресенская переписала свыше тысячи документов. На некоторых из них сохранились ее карандашные пометы: «Переписано во время обстрела Ленинграда 17/VII 43 г.», «Обстрел 3/IX 43 г. сильный», «Писано в обстрел 14/IX 43»[78].

Более того, в блокадные дни Николай Воскресенский взялся готовить исследовательский труд «Петр Великий как законодатель. Введение в изучение законодательных актов эпохи Петра I»[79]. На титульном листе черновой редакции значится: «Ленинград, 1943». А вот завершение работы над главой «Общественные, моральные, политические и религиозные воззрения Петра I» датировано августом 1942 года[80]. Думается, все основания имел Борис Сыромятников написать в октябре 1943 года, что продолжением исследовательских трудов во время блокады Николай Алексеевич заслужил «в полном смысле слова почетное имя героя научного труда»[81].

А ведь Николай Воскресенский продолжал еще и преподавать в школе! В производственной характеристике на учителя географии 1-й средней школы Куйбышевского района города Ленинграда Н. А. Воскресенского от 2 февраля 1943 года отмечалось, что он «хорошо знает свой предмет… Его учащиеся хорошо знают экономическую географию (фактический материал и карту)… Является воспитателем 9/в класса, которому уделяет большое внимание»[82]. За учительский труд в период блокады Николай Алексеевич был награжден медалью «За оборону Ленинграда», которая была ему вручена 15 февраля 1944 года[83].

Находясь в блокадном Ленинграде, Воскресенский удостоился и нового одобрения своих трудов со стороны историков. В изданном осенью 1942 года сборнике «Двадцать пять лет исторической науке в СССР» Николаю Алексеевичу оказалось уделено несколько вполне лестных строк. В частности, как отметила член-корреспондент АН СССР А. М. Панкратова, «Н.А. Воскресенский предпринял, казалось бы, непосильные для единичного исследователя розыски в государственном, сенатском и других архивах и обнаружил множество петровских бумаг-автографов, никем ранее не использованных…». Правда, не будучи детально знакома с работами Воскресенского, Анна Михайловна изрядно преувеличила количество подготовленных им томов «Законодательных актов Петра Великого», упомянув о «восьмитомном [!] издании документов о государственной деятельности Петра»[84].

Этот отзыв, хотя и был для Николая Алексеевича долгожданным, не мог повлечь за собой каких-либо перемен в его блокадной жизни. Однако уже на следующий год в судьбе ученого наметился очередной перелом к лучшему. И дело было не только в состоявшемся в январе 1943 года прорыве блокады и увеличении с 23 февраля норм продовольственного снабжения ленинградцев. И даже не в том, что 1 июня того же года Воскресенский был включен в состав новоучрежденной комиссии по изданию «Писем и бумаг Петра Великого» при Институте истории АН СССР[85].

На третьем году военного лихолетья в жизни 54-летнего Николая Воскресенского произошло еще одно событие. Ему суждено было наконец стать полноправным сотрудником научного учреждения. И здесь опять не обошлось без участия Б. И. Сыромятникова.

Вопрос о трудоустройстве Воскресенского в Институт права АН СССР обсуждался, вероятно, еще в 1940–1941 годах. Не исключено, что уже в 1941 году Борису Сыромятникову удалось достичь с руководством Института неких договоренностей относительно кандидатуры Николая Алексеевича. Хлопоты о принятии Воскресенского в Институт права Борис Иванович возобновил, по всей очевидности, сразу же после возвращения в апреле 1943 года из эвакуации[86]. В итоге на основании рекомендации Сыромятникова приказом от 27 августа 1943 года № 52 Николай Алексеевич был зачислен в штат Института на должность старшего научного сотрудника с 1 сентября 1943 года – с правом проживания в Ленинграде для работы в архивах и завершения научных трудов[87].

Едва оправившийся от тягот блокады, Николай Воскресенский активно включился в научную жизнь Института права. Известно, что в 1943 году он выступил на заседании секции истории государства и права с докладом «Законодательство Петра Великого о крестьянах»[88].