— Позволь мне осведомить тебя, — улыбка Ашаи уже выросла до ушей. — Что земля отдана именно моей семье, а вы теперь даже князьями называетесь лишь по старой памяти. Пошли бы служить к Повелительнице, может она бы вас и простила… А вы… сложили все ваши восемь яиц, вместе с папиными, в одну корзину.

Чем дальше Ашая говорила. Тем злобнее становились выражения лиц всех трёх братьев.

— Хватит, — рявкнул старший брат.

Конь среднего брата сделал пару шагов, и его седок подался с лошади вперёд, метя мечом в грудь Ашаи. Маг серы и пламени отскочила назад от выпада врага. Но, возможно, этого было бы мало, если бы между Ашаей и средним братом не встал бы Ганс. Он, схватив свой меч обоими руками, со всей силы ударил восходящим ударом по мечу нападавшего. Рука с оружием среднего брата задралась вверх и его враг, проскользнув под подмышку противника, проткнул ему грудь между пластинами брони, одновременно стаскивая седока, для того, чтоб использовать его как щит против младшего брата. Тот переложил в левую руку палицу и уже замахнулся ею на Ганса, но рука дрогнула, не желая бить, возможно, ещё живого родственника, и оружие пошло чуть правее. Так получилось, что тело среднего брата не избежало удара младшего. Палица попала по самой верхушке черепа, сбив шлем вместе с верхом черепной коробки, забрызгав младшего брата мозгами среднего. От удара меч Ганса, на котором держалось тело, отогнул пластины доспеха, прорезал грудь и выскользнул из трупа врага.

Младший брат в ступоре развёл руками. Но его замешательство противник использовал для себя. В следующий момент меч уже вошёл слева под доспех младшего и тот согнулся от боли.

Старший брат двинулся прямо на Абдигааша. Его лошадь сорвалась с места с целью раздавить врага, но старый воин, в руке у которого было по мечу, сделал кувырок направо и, лёгким движением обоих лезвий, отрезал левую ногу седока вместе с ремнём, державшим седло. Бок лошади остался лишь слегка оцарапанным. Старший брат с криком упал на землю. В следующий момент Абдигааш уже зашёл со стороны головы к врагу и поставил мечи над его шеей крест на крест, упёршись кончиками лезвий в грязь. Увидев лицо врага, старший брат скривился от ярости и боли и попытался нащупать свой меч. Когда кончики пальцев коснулись рукояти оружия, лезвия мечника свелись.

Отряды конников по обе стороны улицы, конечно, помогли бы своим командирам. Но Ашая тоже не сидела без дела. Когда Ганс и Абдигааш схватились с братьями, маг серы и пламени сделала лёгкий пас руками, и земля перед всадниками вверх и вниз по улице разверзлась. Из проломов полезли два огненных голема, по одному на каждое направление. Они были огромны, выше чем седоки на лошадях. У обоих големов имелись рога, а головы представлялись черепами, объятыми пламенем. Кожа исполинов, покрытая трещинами, перетекала лавовыми жилами, и из них вырывались языки пламени. Големы выдохнули огнём каждый на свой отряд бандитов и воздух наполнил запах горелой плоти и криков.

— Это хорошо, что вам не понадобилась наша помощь, — сказала Олетта. Когда сражавшиеся Абдигааш и Ганс вернулись обратно к остальным.

— Особенно моя, — пошутил Дайонизос.

В ответ Абдигааш хлопнул по плечу звездочёта.

— Если нам понадобится твоя помощь, значит дела идут действительно плохо, — рассмеялся мастер меча.

Дайонизос улыбнулся шутке. Один раз он спас друзей, когда дела действительно стали плохи, так что это была не издёвка, а комплимент.

Путешественники оставили позади городок, с его в меру гостеприимными жителями, и стали подниматься по дороге в гору. Сзади них открывался прекрасный вид на долину с её хвойными перелесками, дубовыми рощами, кипарисовыми зарослями, плодородными лугами и оврагам, где по весне зажурчит сотня мелких речек. На всё это великолепие из нависших тяжёлых туч начинал падать снег.

— Зря мы не дождались управляющего, — обернулся Ганс. — Надо было хоть слово передать твоему отцу о том, что мы натворили.

— Мой отец слишком занят, — бесстрастно ответила Ашая. — А я занимаю положение выше, чем какой-то там чиновник. Если бы он хотел нас видеть, то должен был встретить нас, когда мы только пришли. К тому же, что такого мы сделали? Перебили парочку бандитов, которые отравляли всем жизнь. Только и всего.

— Что ж ты так торопилась покинуть эти места, раз была так права? — парировал Ганс.

— Местные ещё не поняли своего счастья, когда мы избавили их от бывших одичавших князей, — пожала плечами маг серы и пламени. — Нам ещё скажут «спасибо», когда отойдут от радости.

— Ты собираешь идти в свой дом? — спросил следующий за Ашаей Абдигааш.

— Меня в имение отца никто не приглашал, — ответила та. — Да я и не знаю там ли он. В связи со всеми этими событиями отец мог вообще увезти остальную семью в старую крепость. Он услышит о моем возвращении очень скоро. Если в моих услугах будет нуждаться — пришлёт гонца. Если нет, мы спокойно перезимуем, а весной решим, как будем двигаться дальше.

Кольгрима позади громко зевнула.

* * *

Письмо Ловэта доставили Асатессе рано утром, сразу после завтрака. Она прочла его несколько раз. Каждое слово Повелительница прокрутила в голове. Её надежды на счастливое избавление от мятежных князей, так удачно попавших под лавину на Драконьем перевале, растаяли.

Она не находила себе места, понимая, что теперь, из-за перевала выйдет не лихой отряд князей-ренегатов, надеявшихся взять крепость с дворцом Повелительницы наскоком и её — тепленькой, а огромная армада, которая будет обковываться всю зиму.

Ближе к обеду, Асатесса, пожаловавшись на недомогание, удалилась в свои покои, предварительно наказав одной из помощниц найти и передать Георжу требование немедленно пройти к ней.

Князь Георж получил титул светлейшего по праву второго сына в роду. Светлейшими назывались князья, кто владел землёй в Серных горах. Во владениях рода, к которому он принадлежал, находилась Немизина — небольшая долина примерно в нескольких днях пути на юг от дворца, она принадлежала его клану с давних времен, поэтому даже их родовое имя было связано с этой землёй. Старшим мужчиной в клане Немизитани был отец Асатессы. Но он погиб во время оползня вместе с матерью, сестрой и младшим братом нынешней Повелительницы, когда могучий Кракатау сотряс долины и по склонам гор, сметая всё на своём пути, пустились невиданные до тех пор потоки смешанной со снегом грязи. Имению Георжа тогда повезло — оно осталось в стороне. Судьба уберегла и Асатессу, она гостила у дяди. Несмотря на случившееся горе через год Белиал потребовал Асатессу, пользуясь старой традицией, согласно которой старшие дочери в роду, по исполнении им двадцати лет, должны были служить во дворце, чтобы потом, когда придёт время, занять главенствующее место в родном доме и олицетворять в нём волю Повелителя. Однако педагогика не была добродетелью Белиала, а заложники высокого происхождения достаточно быстро приобретали под его крышей статус в лучшем случае жён, а в худшем — наложниц Повелителя. Именно неуважение к чужому горю и сыграло тогда с Белиалом роковую шутку.