И я ощутил… растерянность.

Обычно я вечно куда-то бежал, что-то делал, торопился, едва успевал, еле-еле балансировал, а сейчас… Ощутил себя белкой, выпавшей из колеса. Пустота, тишина, бездействие. Кажется, я начал понимать, о чем говорил Давыдов.

Скука.

Вздохнув, я встал, принялся разминаться. И когда наклонился, заметил выдвижной ящик под столешницей. Потянув его на себя, кисло ухмыльнулся.

Книги здесь все же были. Библия и Устав Аудиториума. Отличное развлечение.

Взяв обе, я завалился с ними на кровать. Ну, немного духовной пищи не помешает. В конце концов, нужно знать матчасть.

Но не успел я пролистнуть и нескольких страниц, как подпрыгнул от голоса, внезапно раздавшегося у меня в голове.

“Пюре не ешь, оно здесь отвратительное”.

“Аня?!” — ошарашенно спросил я.

Грасс расхохоталась в моей голове.

“Ну а кто еще?”

“Так. Стоп. Почему я тебя слышу? Здесь же купол”.

“Потому что я за стеной. Купол блокирует только внешние ментальные связи. Внутри купола можно общаться. Но лучше все-таки поосторожничать и не показывать надсмотрщикам, что мы разговариваем”.

Я едва не выронил книгу из рук.

“Погоди, Грасс. Так тебя тоже засунули в карцер? За что?”

“За то, что спрятала Голову, которую ты спер. И применила сложные заклинания без санкции Аудиториума в неподходящем месте. Но это повод. У меня была возможность тебя сдать, но я этого не сделала и тебе помогла. Так что поздравляю, когда выйдем из карцера, будем героями всего курса. Пусть эта мысль тебя утешает. А пюре здесь и правда блевотное”.

Так… Значит, Грасс тоже залезли в голову и подкорректировали воспоминания, раз она рассказывала, что ее посадили за сокрытие Головы. И воспоминания, судя по всему, интегрировались очень хорошо.

Хорошая новость — стало меньше шансов сойти с ума, ибо общение у меня все-таки будет. Плохая — из всех замешанных в краже сообщников мне выпал самый стервозный. Характер у этой Грасс был тот еще.

“Давно ты здесь?” — спросил я, отложив книгу.

“Два дня. Из лазарета сразу перевели сюда”.

“А с тобой-то что приключилось?”

“Заклинание сбойнуло. Торопилась, кое-что напутала и чуть сама себя не подорвала. Ничего серьезного, но убежать не смогла… С другой стороны, я хотела славы — я ее получила”.

“Это верно”.

“Но раз уж ты оказался здесь, то планы меняются”.

“В смысле?” — не понял я.

“В прямом”, — огрызнулась Грасс. — “Я не собираюсь торчать здесь всю неделю. И раз мы оказались в этой ловушке вдвоем, то ты поможешь мне отсюда убраться”.

Услышав о побеге, я аж закашлялся и уставился в стену, за которой, по моим прикидкам, находилась Анна Грасс.

“Ань, ты в своем уме?” — возмутился я.

“Вполне”.

“И как ты себе это представляешь? На нас артефакты слежения, двери заперты снаружи…”

“Но есть окна”, — ухмыльнулась в моей голове байкерша. — “Залезь-ка на кровать и выгляни на улицу”.

Насупившись от неудовольствия, я все же поддался любопытству. Стянул тапки, залез с ногами на кровать, осторожно привстал на цыпочки и принялся разглядывать внешний мир.

Какой-то тихий дворик. Видимо, наши камеры располагались на цокольном уровне, потому как нижний край окна был почти на одной линии с землей. Ухватившись обеими руками за узкий подоконник, я подтянулся, чтобы увидеть больше.

А место для возможного бегства в теории было удачное. Пространство вокруг корпуса пустынное — хотя в ночное время наверняка зажгут фонари. Людей здесь не было — наша маленькая исправительная колония располагалась в самой отдаленной части административного корпуса. И, что лучше всего, парк в этом месте подходил совсем близко. Всего каких-то десять метров — и начинались деревья.

Однако оставалось как минимум две проблемы и один большой вопрос.

“Ну допустим, тебе удастся выбраться незаметно”, — обратился я к Грасс. — “Но что прикажешь делать с решеткой и браслетами?”

“С решеткой я разберусь — все же не из самой простой семьи происхожу. В моем роду умеют работать с металлами, так что искривить железяки так, чтобы пролезть, у меня получится. Благо я худая. А вот с браслетом мне поможешь ты, Соколов”.

“Боюсь спросить, каким образом”.

“Слушай, Михаил, ты идиот или прикидываешься?” — теряла терпение байкерша. — “Ну сам головой подумай!”

Да все я прекрасно понял. Она хотела, чтобы я использовал родовую силу. Видимо, для того, чтобы избавить ее от браслета.

Так-то оно так. Я и сам размышлял, что браслет наверняка был настроен только на взаимодействие с Благодатью. Спасибо времени, проведенному в лабораториях с Ядвигой Хруцкой, я теперь чуть больше знал о принципах создания артефактов. И выяснил, что при создании большинства таких игрушек учитывалась только Благодать, а взаимодействие с родовой силой никто не закладывал.

Судя по всему, наши браслеты были старыми и тоже не учитывали мою “родовуху”. Грасс, будучи артефакторшей, пришла к тому же.

“Значит, ты хочешь, чтобы я использовал свою силу, чтобы снять с тебя браслет”, — озвучил я выводы. — “Но есть одна проблемка: даже если я соглашусь, у меня не получится сделать это на расстоянии. Мне нужен физический контакт с артефактом, чтобы на него воздействовать”.

“Сообразил, молодец. Значит, ты не такой уж и болван”, — отозвалась байкерша в привычной хамской манере. — “Что до возможности подержать меня за ручку, то я над этим работаю. Прямо сейчас”.

“Но я еще не согласился”.

“Полагаю, ты хочешь знать, что я могу предложить взамен?” — усмехнулась девушка. — “Опять торгуешься?”

“А зачем мне рисковать просто так? Здесь не дураки сидят. Если ты проколешься, а шансов проколоться у тебя много, то они сразу поймут, что я тебе помог. Так зачем мне рисковать ради тебя?”

“Буду должна”, — коротко ответила Грасс.

Э, нет, дорогая моя. Так дело не пойдет. Я под колпаком и у ректора, и у куратора. Мне бы по-хорошему отсидеться тихонько да покумекать как следует о том, что делать, дабы жить долго и счастливо. Или хотя бы как просто пережить обучение в Аудиториуме. И я рассчитывал спокойно отсидеть здесь положенную неделю, а затем вернуться к учебе и параллельно продолжать свои тайные делишки.

Затея Грасс ставила мое спокойствие под угрозу. Да и, кроме того, был риск получить еще одну неделю в карцере за рецидив. А могли и вовсе отчислить — в теории. В моем случае это было маловероятно — все же моя шкурка слишком уж заинтересовала руководство Аудиториума. А вот Грасс могли выпереть запросто — у нее никакой особой протекции не было.