Взгляд майора стал жестким.

— Ну ладно, мне не заплатят, — согласилась я. — Но разве все можно мерить деньгами? Не всегда же мы работаем только ради них!

Майор ухмыльнулся и не нашелся что ответить. В этот момент активизировался селектор, и вялый женский голос сообщил, что майора Ушакова срочно просят зайти к начальнику отдела.

— Извини, Танечка, дела. Я на службе, — тут же поднялся он с места. — По окончании расследования все материалы тебе предоставлю. Но сейчас — извини…

— Хотя бы протокол вскрытия тела можно посмотреть? — попробовала еще подергаться я, хотя было ясно, что разговор закончен.

— А это не ко мне. Это в судмедэкспертизу обращайся, разрешение я тебе выпишу, — равнодушно сказал майор, приглашая меня жестом к выходу.

Весь его вид говорил о нервозности и нетерпении. Разумеется, служебное рвение прежде всего, но почему-то меня это привело в состояние крайнего раздражения, и я вышла из кабинета, даже не попрощавшись с Ушаковым.

Впрочем, он не особенно расстроился из-за этого и заспешил по направлению к кабинету начальства. Даже не спросил, буду ли я писать заявление по факту попытки нападения на меня.

Я вышла из здания РОВД в еще более поганом настроении, чем когда туда заходила. Слишком уж много разных бед свалилось на мою бедную голову этим днем: информация о смерти подруги, обнаружение наркотиков и оружия, нападение на меня в подъезде ее дома и, наконец, очень «радушная» встреча в РОВД.

Уже было слишком поздно предпринимать еще что-либо, относящееся к делу. Решив, что с утра завтрашнего дня я отправлюсь в судмедэкспертизу, я направилась к Кате Семеновой, чтобы рассказать ей о событиях, о которых сама узнала утром. Разумеется, я рассчитывала одновременно вытянуть из нее какие-нибудь неизвестные мне подробности из жизни Ирины Лейкиной за последние годы. Ведь именно Катя сообщила мне о ее приезде и дала адрес.

Катя встретила меня крайне удивленно. Мне даже показалось, что она не особенно рада меня видеть. Впрочем, это легко объяснилось: в гостиной на диване перед телевизором сидел молодой симпатичный парень, который при моем появлении сделал движение бровями вверх и с акцентом сказал:

— Здравствуйте…

Я сразу поняла, что это и есть тот самый Вацлав, который в настоящее время усиленно обрабатывается белокурой пышно-грудой Катей с целью создания прочной выездной семьи, основывающейся на нерушимом славянском братстве русских и чехов.

Поздоровавшись с ее избранником, я потрясла Катю новостью, сказав ей о том, что Ирки Лейкиной больше нет. У Кати округлились глаза, отвисла нижняя губа, а сама она прислонилась к косяку двери. Наверное, и я выглядела не лучшим образом, когда сегодня утром узнала об этом.

Дав ей опомниться после первоначального шока, я взяла ее за плечи и повела в другую комнату.

Катя устало опустилась на кресло и как-то нервно меня спросила:

— Как это случилось?

— Сама пока точно не знаю. Но вроде бы все говорит за самоубийство из-за какой-то неразделенной любви.

— Ее уже похоронили?

— Да, наверное. Она умерла четыре дня назад.

— У вас бе-да? — вмешался в разговор Вацлав. — Кто-то умер?

— Да, — ответила я. — Наша с Катей институтская подруга. Покончила с собой из-за какого-то мужчины.

— Странно… — тихо сказала Катя. — Никогда Лейкина не давала повода думать, что из-за какого-то мужика может потерять голову, а тем более удавиться.

— Я того же мнения. Но факты налицо. Завтра поеду в судмедэкспертизу, может быть, что-то выясню дополнительно…

— Ты что, думаешь, что… — лицо Кати стало напряженным, — что ее могли убить?

— Катя, ты же знаешь, что меня профессия обязывает, — вздохнула я. — Потом еще кое-что, — вспомнила я о предостережении гадальных костей, — заставляет меня придирчиво отнестись ко всем этим версиям…

— Что именно? — с любопытством посмотрела на меня подруга.

— На меня напали, когда я выходила из подъезда, где жила Ирка, — нашлась я с ответом, не желая распространяться о своих паранормальных советниках.

Катя прижала руки к лицу и с ужасом посмотрела на меня.

— Нет, не пугайся, ничего страшного не произошло. Я часто попадала в такие передряги. Сделай лучше кофе с бутербродами, а то мозги уже совсем не варят после всех этих событий.

Сидевший до сих пор молча Вацлав вызвался сам угостить меня кофе и исчез на кухне. Когда мы остались вдвоем, Катя шепотом спросила:

— Ну, как тебе Вацлав?

Я пожала плечами. Действительно, что можно было сказать, услышав две фразы, которые этот чех произнес за время нашего разговора?

Впрочем, ничего себе мужчинка… Хотя физиономия могла быть и более осмысленной: как-то не чувствуется в нем представитель европейской культуры. Я ожидала увидеть нечто более импозантное. Иностранец все-таки…

— Классный парень, — тем не менее одобрила я и тут же перевела разговор на тему, более интересовавшую меня. — Ты когда последний раз видела Ирину?

— Месяца два назад.

— Что она тебе рассказывала о своей жизни?

— Что с мужем разошлась, — скептически покривилась Катя. — Потом, что мать умерла где-то с год назад, теперь у нее здесь в Лесных Горах только тетка с дядькой. У них-то ребенок ее сейчас и живет. Она говорила, что с ребенком, мол, нельзя в городе выбиться в люди, потому что мешает он… Приплачивала, наверное, родственникам, помогала… Иначе бы они и не стали напрягаться.

— А где же она деньги зарабатывала? Случайно не знаешь?

Катя тяжело вздохнула.

— Тут она, кажется, что-то скрывала и недоговаривала, — выдержав некоторую паузу, ответила Катя. — Намекала на какого-то любовника — раз. Потом на какие-то подработки — два. Но когда я спросила в лоб, где она работает, ответила, что временно нигде. Жизнь сейчас такая тяжелая, что не устроишься… Короче говоря, у меня создалось впечатление, что она немножко темнила. Хотя не всем же работать частными детективами, — махнула она рукой.

— Ну, в общем, дело ясное, что дело туманное, — констатировала я, и эта моя фраза совпала по времени с возвращением в комнату пана Вацлава, который на подносе, как заправский кельнер, принес две чашки кофе и тарелку с маленькими бутербродиками.

Я уже было хотела выложить Кате про то, что нашла в квартире Ирины наркотики и пистолет, но потом почему-то раздумала. Зачем ей об этом знать?

Больше ничего существенного Катя мне не сказала, тем более что ее внимание, несмотря на испытанный шок, все-таки постепенно переключилось на Вацлава. А тот явно заскучал, слушая не до конца понятную ему историю о нашей подруге: во-первых, он ее просто не знал, а во-вторых, с русским языком у него были некоторые проблемы и понимал он не все.