клубом анонимных трудоголиков. Можем здесь же, место весьма символичное. Как я понимаю, сегодня и завтра у меня выходной? Я смогу в ближайшие дни осмотреть Дворец?

— Боюсь, что нет. У нас просто не будет времени, а показывать младшим сотрудникам и стажёрам столь ответственный объект. Вот ближе к концу недели…

— Я покажу, — подал голос подошедший Серафимион. — На самом деле, Халиб, не обижайся. Но я бы хотел поменять место работы. Станислав Первый, примешь меня к себе в штат?

Халиб поджал губы, ничего не сказал. Я же ответил:

— Приму, конечно. Только если подвезёшь нас с Ивитой обратно. Я тут себе устроил одно местечко…

— Пожалуй, тоже прокачусь, — пробормотал Халиб.

Он описал круг над головой, и над ним возник стеклянный шар с тонкими обручами и золочёным креслом по центру. Сверкающая машина накренилась, распахнула стеклянную дверь. Трёхметровый прыжок вверх, прямиком в трон, яркая вспышка, превратившаяся в тонкую линию, и мой бывший работодатель исчез на горизонте. Да уж, эффектно уходить он умел.

* * *

Наше средство передвижения было мне уже весьма знакомо. Сферолёт нёсся над тёмными лесами, озёрами, болотами и холмами. Скорость была примерно как у лайнера, возможно, чуть поменьше.

Заглянув в смартфон, я попытался зайти в сообщения и понял, что он полностью сел. Мой восьмиядерный бедолага после включения, видимо, отчаянно пытался найти вышку сотовой связи, а включить авиарежим я не успел — да и не мог. Покрутил его в руках, испытывая лёгкое волнение. Разбираться на ходу со столь важным объектом и пытаться напитать батарею электричеством при помощи Алгоритма, без предварительного тестирования я посчитал непозволительным. Поэтому просто положил его в нагрудный карман рядом к планшету и присоединился к беседе.

Про работу говорить не хотелось — честно говоря, мы все от неё устали. Серафимион рассказывал о том, что модернизировал систему, и сферолёт может двигаться как методом гео-гравитационной индукции, так и при помощи Способности. Что впереди установлен генератор разрежённого воздуха, а воздух регенерируется автоматически. Этим он слегка напомнил какого-нибудь мажористого авто-тюнера, спускающего ползарплаты на прокачку своей точки.

Ивита внимательно слушала, некоторое время летела молча, улыбалась. Затем достала откуда-то длинную трубку и спросила:

— Коллега, ты сказал про вентиляцию, а позволено ли у вас закурить в салоне?

Серафимион опасливо покосился, после чего сказал.

— Можно, хотя и не одобряю. Лучше, если ты соорудишь что-нибудь для того, чтобы убирать дым. Могу и я, конечно, но лучше уж сама. Мой дворецкий, например, включает вентилятор в окно.

Она кивнула, и в метре перед ней появилась крохотная чёрная дыра. Прикурила, выпустила дым, и я заметил, что он вылетел тонкой струйкой сбоку, снаружи стеклянной сферы. Я подумал, кого она напоминает. Ведьму? Странную бабу-ягу из сказок? Нет, скорее — на пожилую зажиточную боярыню. А может, и на обычную бабульку-долгожительницу откуда-то с Южного Кавказа, радушную и гостеприимную.

— Да, Серафимиончик, раз уж мы с тобой теперь коллеги, то позволь мне сказать спасибо за то, как обходительно обращаешься с Олафом. И признаться в том, что это я подослала его к тебе.

Сферолёт странно дёрнулся в полёте. Наш пилот медленно повернулся к пассажирке.

— Подослала⁈ — чуть не взвизгнул Серафимион. — Так он… Предатель!

Глава 5

Копипаста

— Да. Твой дворецкий — мой сын, — спокойно сказала Ивита.

Я почувствовал, что назревает конфликт. Мне следовало привыкать к роли руководителя, и я сразу решил привести всех в чувства.

— Господа! Прошу, мы все очень устали. Давайте все коротко обозначат свои мысли, и…

Серафимион меня перебил.

— Да, я знал, что он полукровка, и, признаться, когда увидел сегодня Сеяную-гмонни, то первой мыслью было, что ты можешь быть ему родственницей. Но я и не думал, что попаду в яблочко!

Ивита флегматично выпустила ещё облачко дыма.

— Он родился здесь ещё в мой первый визит на Скрадо. Ах, я была тогда помолодевшей, моему мужу опостылели мои эксперименты со внешностью и он покинул меня, отправившись на стройку. И… Это было больше работой, хотя симпатию к моему смертному любовнику я, конечно, испытывала.

Вот тебе и моногамия, мысленно усмехнулся я. Но вида не подал, да и перебивать не хотелось. Серафимион немного успокоился, полюбопытствовал:

— Олаф… говорил, что его отец был простым виноделом, да? Откуда-то с Тёплого Берега Цамунц?

— Да… Рослый, красивый, с иссиня-чёрной кожей, с кудрявой бородой. Великолепный мужчина!

Тут и у меня язык зачесался — да и ситуация требовала перевести тему.

— Тётушка Ивита, подскажите, а каково это — быть… гмонни?

— Ну, во-первых, в экстренных случаях я сравнительно быстро могу перестраиваться обратно в человека. Упаковка ДНК Сеяных в стволовые клетки и ложные клеточные ядра. С репликацией генов-маркеров, отвечающих за ключ Способности. Ты же программист, должен понимать, как работают виртуальные машины?

— Шикарно! Хотя я не программист. Хотел бы я попробовать, да. Так ты, получается… оборотень?

— Вроде того. А во-вторых…

Она выпустила колечко дыма, оно медленно пролетело в воздухе и ровно влетело в «вентиляционный» портал.

— Я не стала гмонни полностью, конечно, как не старалась. Любая такая серьёзная переделка организма — это определённая травма, и физическая, и духовная. Человеческое восприятие красоты, конечно, мне до сих пор не чуждо. Но когда настолько глубоко переделала свой организм, что воспринимаешь себя представителем другой расы, и когда веками живёшь среди этой расы — меняются и вкусы.

Тут я обратил внимание на Серафимиона. Он не успокоился — всё ещё нервно сжимал ручку управления, чуть ли не со злобой. В похожем состоянии я видел его только один раз, когда он познакомился с Энтоном, приняв его за вражеского полукровку.

— Серафимион, как ты?

— Да нет. Я даже рад, просто… грустно, что я годами не замечал рядом с собой, как бы это помягче сказать. Шпиона? Предателя?

— А вот