Дело было в Шотландии, в городе Глазго. Одна молодая девушка устала от домашней жизни и родительских наставлений. Такое не редкость для нынешних подростков. Дочка отвергла религиозный уклад своей семьи и сказала:

– Я не хочу вашего Бога. Я сдаюсь. Я ухожу!

Она покинула дом, решив путешествовать. Однако скоро дела у нее стали плохи, она не смогла найти работу, и поэтому ей пришлось выйти на улицу, чтобы торговать своим телом. Годы шли, отец умер, мама состарилась, а дочка так и осталась проституткой.

Все эти годы мать и дочь совсем не общались. Когда мама узнала, что стало с ее дочкой, она отправилась на ее поиски в городские трущобы. Она заходила во все церковные приюты и просила:

– Разрешите мне оставить здесь одну фотографию?

Это была фотография улыбающейся седой матери, а внизу было написано: «Я все еще люблю тебя… вернись домой!»

Прошло еще несколько месяцев, и ничего не произошло. Но однажды дочь пришла в церковный приют, чтобы поесть. Она уселась слушать службу, а в это время ее взгляд блуждал по доске объявлений. Там она увидела фотографию и подумала: Неужели это моя мама?

Она не смогла дождаться окончания службы. Она встала и подошла посмотреть на фотографию. Это действительно была ее мама. Она стояла у фотографии и плакала. Она не могла поверить, что такое возможно.

Уже наступила ночь, но она была так тронута посланием, что отправилась домой пешком. Она добралась туда к раннему утру. Ей было страшно, и она шла робко, не зная точно, что будет делать, когда придет. Она постучала, и дверь распахнулась. Она испугалась, что кто-то мог вскрыть ее и ворваться в дом. Взволнованная, она вбежала в спальню и увидела, что мама еще спит. Девушка разбудила маму и сказала:

– Это я! Это я! Я дома!

Мама не могла поверить своим глазам. Она утерла слезы, и они стиснули друг друга в объятиях.

Дочь сказала:

– Я так волновалась за тебя! Дверь была открыта, и я подумала, что в дом влезли грабители!

Мама нежно ответила:

– Нет, милая. С того дня, как ты ушла, я никогда не запирала эту дверь.

Я – мама троих прекрасных детей, и у меня накопилось множество необыкновенных воспоминаний. Но для меня одно из самых сильных материнских переживаний на самом деле связано с чужим ребенком. Я всегда буду с нежностью вспоминать этот момент.

Майкла направили в наш лагерь прошлым летом из приюта для мальчиков, где он тогда жил. Майклу было двенадцать лет, и на его долю выпало много невзгод. Его мама умерла, и отец привез его в США из страны, охваченной войной. Он сделал это, чтобы подарить мальчику «хорошую жизнь». К сожалению, ребенок остался под опекой тети, которая унижала его морально и физически. Майкл был стойким маленьким мальчиком, никому не доверявшим и считавшим, что его нельзя полюбить.

Он проводил время в компании других мальчишек, таких же хмурых, ожесточенных и черствых. Эта «банда» терроризировала вожатых, но мы упорно продолжали любить их, несмотря ни на что. Мы решили, что они ведут себя вызывающе из-за того, что их очень сильно обидели.

Где-то на пятую ночь нашей недельной смены мы повели детей на ночную вылазку с ночевкой в палатке под звездным небом. Когда Майкл узнал об этом мероприятии, он сказал, что это глупо, и заявил, что не пойдет. Мы не стали с ним спорить и продолжили заниматься вечерними делами.

Когда в небе взошла сияющая луна, и вечер почти склонился к ночи, дети начали укладывать свои спальные мешки в большую стопку у озера.

Я увидела, что Майкл ходит один, повесив нос. Он увидел меня и быстро подошел. Я решила не реагировать на его понурый вид и сказала:

– Ну что, Майкл, давай возьмем твой спальник и найдем тебе и твоим друзьям хорошее местечко.

– У меня нет спальника, – тихо пробормотал он.

– Ну, это не проблема, – воскликнула я. – Мы просто уложим сумки в ряд и дадим тебе несколько пледов.

Решив, что дилемма решена, я собралась уходить. Но Майкл потянул меня за футболку и оттащил подальше от толпы детей.

– Энн, мне надо тебе кое-что сказать.

Я увидела, как этот не по годам взрослый и суровый мальчишка сгорает со стыда.

Он еле слышно прошептал:

– Понимаешь, у меня проблема. Я… я… Я мочусь в постель каждую ночь.

Хорошо, что Майкл шептал мне на ухо и не заметил моего пораженного вида. Я даже не подозревала, что именно поэтому он может вести себя так враждебно. Я поблагодарила его за то, что он поделился со мной своей бедой, и сказала, что понимаю, почему он переживает из-за ночевки. Мы договорились, что он поспит в своем домике, незаметно ускользнув от отряда.

Я ушла в лагерь вместе с ним и по дороге к его домику спросила, не страшно ли ему спать одному. Он убедил меня, что в его жизни бывали вещи и пострашнее. Застилая его постель свежим бельем, мы обсудили, как тяжело ему дались эти двенадцать лет, и он сказал, что хочет, чтобы в будущем у него все было по-другому. Я ответила, что ему хватит сил сделать свою жизнь намного лучше. Впервые за всю неделю он не притворялся и выглядел ранимым и милым.

Майкл запрыгнул под одеяло, и я предложила укутать его.

– Что такое «укутать»? – с интересом спросил он.

Со слезами на глазах я укрыла его, подоткнула одеяло ему под подбородок и поцеловала в лоб.

– Спокойной ночи, Майкл. Я думаю, что ты классный! – пробормотала я.

– Спокойной ночи и, э-э-э, спасибо за то, что побыли мне типа мамой, ладно? – серьезно ответил он.

– Не за что, милый, – сказала я, обняв его.

Когда я уходила, по моим щекам катились слезы. Я поблагодарила Бога за любовь, которая может возникнуть между мамой и сыном, даже всего лишь на один день.

Яприехала в гости к родителям со своим месячным сыном. Я ночевала в своей старой детской комнате и в первую ночь услышала, как мой отец встал и вышел в коридор. Мама сказала ему: