Почему так происходит? Для объяснения прибалтийской ситуации подходит теория «мир-систем» выдающегося американского экономиста и социолога, одного из лидеров левой общественной мысли Иммануила Валлерстайна. В соответствии с его теорией, страны Балтии — это классическая периферия Европейского союза, понимаемого как система. Ядром этой системы являются страны «старой Европы», в своё время и образовавшие Евросоюз. Для успешного развития процветающего ядра необходимо наличие депрессивной и деградирующей периферии, и именно функцию периферии приняла на себя так называемая «новая Европа» — страны Центральной и Восточной Европы из бывшего соцлагеря, вступившие в 2004 году в Евросоюз и превратившиеся в рынки сбыта европейских товаров и рынки сырья для растущих экономик Западной и Северной Европы. Сырьем в данном случае выступает человеческий труд.

По этой причине вся восточноевропейская иммиграция (болгарская, румынская, польская, прибалтийская) носит трудовой характер.

Этим она резко отличается от внешней иммиграции в Евросоюз с юга: многие турки, арабы, африканцы выбирают себе новой родиной Европу, чтобы безбедно жить там на пособиях по безработице и иных социальных выплатах, щедро предоставляемых им сердобольными европейскими левыми. К тому же их культура зачастую имеет мало что общего с прибалтийской трудовой этикой, необходимой для европейского рынка низкоквалифицированного труда.

Однако, даже несмотря на заинтересованность своих экономик в гастарбайтерах из Восточной Европы, европейские политики время от времени поднимают вопрос об ограничении трудовой миграции внутри ЕС, призывая стимулировать к трудовой деятельности деградирующих на пособиях по безработице сограждан, а не отдавать их трудовые места полякам или литовцам. «Посетите фабрики нашей страны, на которых более половины рабочих — это иммигранты из Польши, Литвы и Латвии. Вы не можете винить их. Они хотят работать. Они видят, что работа есть, приезжают и занимают эти рабочие места», — заявлял в 2013 году премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон, призывая ужесточить трудовое законодательство, дабы уменьшить поток иммигрантов из Восточной Европы.

В 2014 году Кэмерон и британские консерваторы заявили о намерении провести референдум о выходе Соединенного королевства из Евросоюза, ориентировочно в 2017–2018 годах — одним из следствий этого выхода будет неизбежное ужесточение правил въезда на туманный Альбион из континентальной Европы, что чревато в первую очередь для Латвии и Литвы, правительства которых привыкли использовать эмиграцию населения как панацею от всех их экономических и социальных проблем. А тут даже простого ужесточения британскими правыми миграционного и трудового законодательства будет достаточно, чтобы вызвать кризис экономической политики стран Балтии, в основе которой — «выпуск пара» социально-экономической напряженности за счет открытых европейских границ.

Пока же, по результатам переписи 2011 года, в Великобритании живет около 100 тысяч литовцев (вторая по численности эмигрантская община страны среди европейских, после поляков), 32 тысячи латышей и 3,4 тысячи эстонцев (половина из них живет в Лондоне). При этом перепись указала, что в Великобритании проживает 67 тысяч русских (то есть назвавших русских язык родным) — с учетом того, что часть русских приехали на Туманный Альбион из Литвы, Латвии и Эстонии, реальная цифра прибалтийских гастарбайтеров в Соединенном Королевстве ещё выше.

По данным аналогичной переписи населения того же года оказалось, что в Ирландии живет 44 тысячи литовцев и 20 тысяч латышей. За прошедшее после проведения переписи время эмигрантов из Прибалтики, разумеется, стало ещё больше. Наконец, в Финляндии по состоянию на 2013 год проживали 40 тысяч эстонцев.

Великобритания и Ирландия — две страны, в которых уже состоялось формирование новейших прибалтийских диаспор. Этот же процесс сейчас происходит в Норвегии и Германии. Литовцы, например, компактно проживают в восточных районах Лондона и в примыкающих к английской столице графствах Восточной Англии.

В этих районах уже появились магазины литовских товаров, а английские пабы были переделаны под пивные с литовской и латышской музыкой. Центром литовского сообщества в Великобритании стал Центр досуга Сиднея Рассела в Дэгенхэме. В Великобритании уже появилась литовская баскетбольная лига: национальный спорт — это один из путей сплочения литовских соотечественников на новой родине.

«В целом прошли те времена, когда человек приезжал в Ирландию, что называется, на пустое место, бездельничал „с недельку — с месяцок“, обрастал новыми знакомствами — и преспокойно устраивался на работу, а то и не на одну, да ещё и выбирал, какая ему больше по вкусу, — описывает роль образовавшейся прибалтийской диаспоры журналистка из Латвии Карина Кошелева, сама в своё время эмигрировавшая на „зеленый остров“. — Люди не едут сюда наобум, на голое место — почти у каждого из новых переселенцев в Ирландии уже есть друзья и родственники, которые посодействуют с трудоустройством… конечно, все продолжают между собой довольно тесно общаться. В основном, как я уже говорила, это выражается в том, что соотечественникам помогают в поиске местной работы. Но и за любой услугой — от автосервиса до маникюра — по-прежнему предпочитают обращаться к „своим“ (или, на худой конец, к полякам). Парикмахер, дантист, флорист, кондитер, даже торговец мясом — они все обеспечены „земляческой“ клиентурой. Во-первых, клиенту не нужно преодолевать языковой барьер, во-вторых, наша ментальность такова, что ко всему местному мы относимся крайне скептически. Пусть родная страна упала „ниже плинтуса“, для нас и трава там зеленее, и молоко белее, и всё там делают умнее и лучше, чем в Ирландии. При том что на самом деле назад на родину нас уже калачом не заманишь…»[9].

Язык межнационального общения в прибалтийских диаспорах, что характерно, русский. Литовцы, латыши и русскоязычные на новой родине проявляют друг к другу солидарность и взаимовыручку — качества, которые были вовсе не свойственны им на покинутом балтийском берегу, где десятилетиями продолжаются вялотекущие межэтнические дрязги. Возможно, потому, что в Великобритании и Ирландии нет правящих политиков-националистов, от результатов правления которых и бежали все эти люди. В отдельных случаях русский язык может стать важным карьерным подспорьем для устройства прибалта на хорошую работу в Лондоне, который за последнее десятилетие облюбовали богатые россияне (или не очень хорошую в плане перспектив, но всё-таки более высокооплачиваемую: официанткой, обслуживающей русскоязычных посетителей, например).

Но всё-таки главное подспорье — это английский язык (а если речь не о Великобритании, то ещё и государственный язык страны пребывания).

Для своих детей мигранты стараются сделать местные языки родными. При том что государственные программы по интеграции поляков, прибалтов или болгар в британское, ирландское или норвежское общество не распространены, ассимиляция восточных европейцев происходит естественным путем: эмигранты сами стремятся отказаться от первоначальной идентичности и раствориться в местных обществах, став их органической частью. И добиваются в этом значительных результатов.