— Я ничего подлого не совершал…

— Что ж ты тогда в монастыре отмаливаешь?

— Сам не знаю. Страшно мне вдруг стало жить, невмоготу… Едва глаза закрою, передо мной зарево вспыхивает и черная метка на лице покойника. Генерал-то никак не отстает от меня, грозится дочь мою погубить, ежели не сведу ее с тобой, Сазонов! А за что ей страдать безвинно?

— Без вины никто не страдает, — жестко отрезал бес. — На твоей дочери тоже метка стоит! И когда придет срок…

— Замолчи! Заткнись!

— Где же твое смирение, монах? — хохотал злодей. — Где же твоя благость? Видать, мало поклонов бьешь! Постов не соблюдаешь! Плоть не усмиряешь!

— Не тебе меня судить, — огрызался Онуфрий.

— Ты сам себя осудил. Закрылся от мира, но не от себя. Сидит в тебе червь и точит, точит… пока не сожрет изнутри. Не будет тебе спасения, не надейся…

Шепот беса проникал в мозг Онуфрия, отравляя его, распространялся с током крови по жилам, оседал в сердце. Бес был повсюду — выглядывал из каждого угла, даже, прости Господи, из-за святых образов. Он дышал на Онуфрия смрадом, напускал уныние и болезни.

— Врешь! — оправдывался Сазонов. — Болеешь ты от своей глупости! Я тут ни при чем. Так и сгниешь в тесной сырой келье, и никто на твою могилу не придет. Ни жена, которую ты оставил, ни дочь, которую ты предал.

— Я ее не предавал… В одном ты прав, Витек: от судьбы не уйдешь. Потому я и послал к тебе Ларису. Пусть она своей судьбе в лицо взглянет, примет вызов. А там, как бог даст…

— Дурак ты, Онуфрий! И всегда был дураком! Никто тебе ничего не даст, если сам не возьмешь. Чистеньким хочешь быть? И волков накормить, и овец сохранить? Не бывает такого, дружище! Либо ты овца, либо волк… Выбирай! Что тебе милее?

Монах просыпался в поту, крестился, молился и понимал: бес поселился в нем и не желает уходить. Ему хорошо! Есть, с кем поговорить, на кого излить свою желчь! Монашество Онуфрия его не смущает. Забавно искушать чернеца, подбрасывать тому греховные мысли. Изъян изначально заложен в человеческой природе, главное — суметь его растравить. А где тонко, там и рвется…

Козни хитрого беса измучили монаха. Он все чаще возвращался мыслями к той летней ночи на Оке, когда они с Сазоновым наблюдали кончину генерала и позорно сбежали, оставили покойника в доме вместе с пьяным прорабом. Тот потом еле отмылся, чуть не сел за убийство, которого не совершал. Причина смерти высокопоставленного военного так и не была установлена. Решили, что генерала хватил удар из-за неприятностей на службе. Якобы, его заподозрили в растрате казенных денег, вызвали на ковер, отчитали и предложили во избежание скандала уйти в отставку.

Казалось бы, чего проще поверить и успокоиться? Но Курбатов с Сазоновым не успокоились. Они понимали, что ввязались во что-то непонятное и страшное. Стройку прикрыли, солдат вскоре демобилизовали, и Сазонов вдруг решил махнуть в Приморский край. Он объяснил это желанием поглядеть мир, пока молодой. Курбатов удивился: «За длинным рублем гонишься, Витек?»

Оправдания товарища звучали фальшиво. Сазонов был на взводе, вел себя странно и перед отъездом предложил Курбатову еще раз посетить генеральскую дачу.

— Это еще зачем? — насторожился тот. — Ты как хочешь, а я туда больше ни ногой! Меня жуть берет, как вспомню ту комнату, зарево и мертвеца с обгорелым лицом. Бр-ррр!

— Подумаешь, брови обгорели и переносица, — занервничал Витек. — Ничего такого!

— Ты же сам твердил про «огненные знаки», «сатанинское пламя». Забыл, что ли?

— Какие знаки? Какое пламя? Не было этого. У тебя с головой все в порядке, братан?

Курбатов засомневался. Может, и правда он тогда умом тронулся? Временно, на почве испуга. И то, что якобы говорил товарищ, ему померещилось?

— Едешь со мной в Песчаное или нет? — наседал Витек. — Что, кишка тонка? Спекся? Струсил?

Курбатов обиделся и устыдился. Он не трус. Но оказаться опять возле того дома и тем паче переступать порог той зловещей гостиной ему было боязно.

— Что ты затеял? — спросил он дружка. — Решил проверить свою храбрость?

— И мою, и твою. Мужики мы с тобой или кто?

Брат Онуфрий не раз пожалел, что согласился тогда составить Витьку компанию. С тех пор бес к нему и прицепился…

* * *

Окрестности Уссурийска

— Ну что, Мушкетер, надолго мы здесь застряли? — осведомилась Лариса, глядя на растерянного водителя.

— Домкрата нет, — развел тот руками. — Всегда в багажнике был, а вчера я его выложил. Как без домкрата колесо менять?

От волнения она перешла на «ты».

— Хочешь сказать, что нам придется ночевать в машине?

— А че делать-то?

— Я против! — возмутилась пассажирка и оглянулась по сторонам. — Далеко тут до какого-нибудь жилья? Может, где-то рядом есть база отдыха?

Парень сердито теребил бородку и вздыхал. Он понятия не имел, куда их занесло. Что это за место?

— Ты без навигатора ездишь?

— Я из Владивостока в Уссурийск каждый день мотаюсь, таксую. На кой черт мне навигатор?

— Как же ты заблудился?

— Убейте, не понимаю, — отвел глаза Мушкетер. — Леший попутал…

— Н-да, весело. Поездка удалась! Лучше бы я на электричку села.

— Электричку долго ждать было…

— А ты меня быстро в город доставил, — съязвила она. — В два счета, как обещал. Вжик, и я там.

Водитель «опеля» виновато кивнул и пнул ногой спущенную резину.

— Я вас подвел, признаю. Со мной такое впервые. Извините…

— Пошли жилье искать, — решилась Лариса. — Дорога должна куда-то вести.

— Я машину не брошу.

— Предлагаешь мне одной по лесу топать? В темноте?

— Оставайтесь здесь, со мной.

— Ага! — перебила она. — Костер разведем! Суслика на ужин зажарим! Отлично! Я всю жизнь мечтала о таком экстриме. А утром что? За нами вертолет пришлют?

— Утром кто-нибудь ехать будет, поможет.

— Чует мое сердце, тут давно никто не ездил. Разве что телега… или лошадь. Принюхайся!

Парень послушно потянул носом. В воздухе пахло навозом. Кажется, он наступил на кучку экскрементов.

— Невезуха, блин! — с этими словами он начал вытирать о траву подошвы кроссовок. — Что за день сегодня?

— Уже ночь, — заметила Лариса. — Я спать хочу. И не в машине, а в нормальной постели.

— Трасса должна быть где-то рядом. Слышите?

Лариса прислушалась, но характерного шума транспорта не доносилось. Дул ветер, жалобно вскрикивала в лесу птица.

— Дымом пахнет! — обрадовался Мушкетер. — Значит, база недалеко! Хорошо, что ветер в нашу сторону.