Но все-таки молодость и оптимизм взяли верх. Ну и что же? Ничего страшного. Многим офицерам довелось побывать на гауптвахте, и они считали свое пребывание в ней чуть ли не особым знаком доблести. А уж ему-то и впрямь грешно жаловаться на судьбу. Он вспомнил визит сестры и ее радостное известие о том, что князь Репнин и его дочь Полина вернулись в Россию.

* * *

Маленькая Сероглазка… Когда он отслужил свой срок на Кавказской линии, ей только что минуло тринадцать лет. Эта очаровательная непоседа была любимицей всего гарнизона. Старые солдаты мастерили для нее деревянные игрушки, офицеры-кавалеристы катали девчушку на своих боевых конях. Потом она и сама научилась скакать на маленькой серой лошадке, которую ей подарил отец, командир дивизии князь Репнин. У Володи замерло сердце, когда Полина, неожиданно пустив лошадь в карьер, перемахнула через ров.

Молодой поручик и сам не прочь был порезвиться. Чего только они не выдумывали! Однажды, в начале весны, они вместе забрались на гигантский орех, росший за крепостным валом, чтобы повесить скворечник. Полина смеялась от души, когда Володя, желая поскорее завлечь птиц, в шутку вывел углем на скворечнике надпись: «Трактир». Но в разгар веселья из расщелины скалы вдруг раздались ружейные залпы. Схватив девочку в охапку, Володя буквально скатился с ней с дерева. Сероглазка осталась невредима, если не считать нескольких царапин, а Володя сломал ребро. По счастью, князя Репнина в крепости не было, он уехал в Грозную с докладом к Ермолову. Сероглазка умоляла свидетелей происшествия ничего не рассказывать отцу. Когда князь вернулся, все сделали вид, будто ничего не произошло. Но неожиданно сам Печерский явился к командиру с повинной, каясь в своем легкомыслии и требуя для себя самого страшного наказания. Репнин молча выслушал его, а потом, вздохнув, сказал:

— Не знаю, кто из нас будет больше наказан. Дело в том, Володя, что нам придется расстаться. Поверь, это не имеет никакого отношения к тому, что случилось.

И он вручил ему приказ о переводе в Петербург.

— Мне будет не хватать тебя, Володя… Да и Сероглазка к тебе привязалась. Но такова воля государя. В Россию возвратились уже многие мои друзья-однополчане. Надеюсь, что его величество скоро вспомнит и обо мне.

* * *

«Не слишком-то скоро государь вспомнил о нем, — подумал Володя, рассеянно глядя в небо через оконную решетку под потолком и прислушиваясь к вою ветра. — Слава богу, полковник уже на пути в Петербург».

Он жалел, что Репнин оставил Сероглазку в своем имении. Впрочем, девочке нечего делать в промозглой столице в такую холодную хмурую пору. В любом случае он скоро увидит ее, ведь до Захарово не более сорока верст. Главное, поскорее выбраться отсюда.

Неожиданный порыв ветра бросил в окно его камеры осколок черепицы, и стекло треснуло. В ту же секунду в камеру лавиной хлынула вода. Мощный поток обрушился на него с невиданной, сокрушительной силой!

Гигантская волна в считанные мгновения залила пол. Володя отчаянно заколотил кулаками в дверь. Никто не отзывался. Вода стремительно прибывала и вскоре достигла колен. Оставив бесполезные усилия, поручик схватил табурет и попытался выбить им дверь. Но с первого же удара тот развалился. Мутная холодная вода тем временем поднималась всё выше. Володя огляделся. Железная койка! Он кинулся к ней, уже наполовину скрытой водой, и стал лихорадочно расшатывать, стараясь оторвать спинку. Сколько длилась эта работа? Казалось, прошла вечность, прежде чем ему удалось завладеть спасительным инструментом. Борясь с напором воды, хлещущим через решетку из разбитого окна, он принялся выбивать дверь спинкой койки.

Р-раз… два! Наконец дверь сорвалась с петель, и мощный поток бурлящей воды вынес Володю в тюремный коридор.

Там воды было меньше, но она с каждой секундой прибывала, хлеща отовсюду. В шум стихии врывался неистовый грохот. Это стучали заключенные, запертые в камерах. Никого из охраны не было видно.

Преодолевая бурлящий поток, Володя добрался до первой двери и, не теряя времени, стал выбивать ее. Через проломленную дверь он помог выбраться заключенному в камере офицеру.

— Вы спасли мне жизнь! — воскликнул он, хватая руку Володи. — Я этого не забуду!

— Потом, потом… Надо помочь остальным.

— Давайте теперь я!

Размахнувшись кроватной спинкой, рослый офицер сбил замок соседней двери и освободил еще одного заключенного. Вскоре были распахнуты все камеры. Никто из офицеров не пытался спастись в одиночку, бросив своих товарищей. А между тем с каждым спасенным узником уровень воды в коридоре повышался с угрожающей быстротой. Вода была им уже по грудь, когда был освобожден последний, двенадцатый по счету офицер. И вдруг Печерский упал, споткнувшись обо что-то, скрытое под водой. Поднявшись на поверхность, он взволнованно крикнул:

— Господа, здесь чье-то тело!

Несколько человек бросились к нему. Поручик снова нырнул и с помощью офицеров поднял потерявшего сознание коменданта Свистунова. Офицеры подхватили его и понесли к лестнице. Поднявшись на крышу, они увидели дрожащую от холода и страха охрану и вместе с ней уже знакомого Володе тюремного писаря. Ждать помощи пришлось недолго.

Через полчаса все они были сняты спасательной командой и доставлены на шлюпках в Петропавловскую крепость до особого распоряжения начальства.

Репнин не успел ответить императору. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался взъерошенный горбоносый генерал в мокрой шинели.

— Милорадович! — оторопев, воскликнул Александр Павлович. — Что это значит? Как вы попали сюда?

— Прошу прощения, ваше императорское величество! — по-военному вытянулся генерал-губернатор Петербурга. — Приплыл на катере!

Царь и Репнин переглянулись и разом бросились к окнам. Дворцовая площадь представляла собой море, в котором волны несли бревна, кареты, дрожки, полосатые будки квартальных, сломанные деревья. На площадь с улиц вливались бурлящие потоки. Везде бушевала и пенилась вода. Александр отшатнулся от окна и перекрестился.

— О боже… — прошептал он помертвевшими губами. — Что это?!

— Нева вышла из берегов, ваше величество! Петербург под водой! — отрапортовал генерал-губернатор.

Александр Павлович побледнел, но быстро взял себя в руки.

— Где maman, Лиз, Микки?

— Не извольте беспокоиться, государь! Августейшей семье ничего не угрожает. В Зимнем дворце залиты только подвалы…

— Нужно спасать бедняков с окраин, — сказал князь Репнин.

— Какие будут указания, ваше величество?! — зычно, словно на плацу, гаркнул Милорадович.

— Тише! Хоть я и глуховат, но не до такой степени. Вам нужны указания? Делайте все, что в ваших силах! Отправляйтесь на заставы, снимайте караулы, поднимайте по тревоге Гвардейский морской экипаж! Главное — не допустить в городе паники и мародерства!